Через десять дней после нападения в «Крокус Сити Холле» жизнь трудовых мигрантов в столице России и других крупных городах остается ненормальной. Полицейские и административные меры в их отношении повторяют то, что сопутствовало другим резонансным событиям с участием приезжих. Но сценарии массового насилия «снизу», со стороны ультранационалистических группировок или отдельных радикалов, пока не реализовались. Эксперты говорят, что делать точные выводы о последствиях для мигрантов того, что произошло 22 марта, рано, но на объемы трудовой миграции в Россию это, скорее всего, не повлияет, пишет Русская служба Би-би-си.
— После каждого теракта первое — это сочувствие жертвам, конечно, всяческие соболезнования и ужас от того, что произошло. И сразу же вторая мысль: «Сейчас начнется охота на мигрантов», — говорит Светлана Ганнушкина, правозащитница и председательница комитета «Гражданское содействие», уже несколько десятилетий помогающего мигрантам и беженцам в России.
Это хорошо понимают и сами мигранты. Через день после нападения 22 марта жизнь на предприятиях, которые нанимают трудовых мигрантов, замедлилась или остановилась совсем.
— С работы позвонили, сказали пока не приходить, — рассказал Шариф (имя изменено) из Таджикистана, работающий в Москве грузчиком. — Пока сидим дома, продуктов купили много, будем ждать. О массовом невыходе на работу рабочих-таджиков в первые дни после нападения на «Крокус» рассказали в московском оптовом продовольственном рынке «Фуд Сити».
Некоторые фирмы стали сразу увольнять рабочих-таджиков. Не обходилось без давления.
— Позвонил знакомый бригадир на стройке, сказал, что ему позвонили из ФСО (федеральной службы охраны) и приказали всех таджиков уволить, — рассказывает один из московских адвокатов, работающих с таджикской диаспорой. — Таджикам что делать? Они подчинились, но попросили выплатить долги по зарплате. А их у бригадира — на пару миллионов, и таких денег сразу найти нельзя, он попросил их ждать.
День такого ожидания в Москве сейчас стоит никак не меньше тысячи рублей, как быть оставшимся без работы, никто не знает, найти новую в ближайшие недели будет очень трудно.
Силовики проводили рейды на предприятиях, массово использующих труд мигрантов. 27 марта несколько десятков сотрудников полиции и Росгвардии приехали на склад Wildberries в городе Электросталь под Москвой. После рейда они увезли 38 человек для проверки документов.
В результате этих проверок на улицах и облав отделения наполнялись задержанными, а суды — предполагаемыми нарушителями миграционных правил. За первую неделю после нападения на «Крокус» московские районные суды зарегистрировали 1493 дела по статье 18.8 КоАП о нарушении иностранцами правил въезда или пребывания в РФ. Это на 30% больше, чем в неделю, предшествовавшую нападению. На последнюю неделю месяца пришлась примерно треть всех дел такого рода, зарегистрированных в марте.
Опубликованные решения судов практически повсеместно предписывают выдворить подсудимого за пределы России. Подробный анализ гражданства нарушителей невозможен, так как суды удаляют точные паспортные данные. Но по косвенным признакам (имена задержанных, характер оформления серий и номеров паспортов) есть основания предполагать, что граждан Таджикистана среди них было большинство.
Жестче к разбирательству с предполагаемыми нарушителями миграционного режима подошли власти Петербурга. Количество дел, зарегистрированных судами города на неделе с 25 марта (584), составило 40% от общего числа таких дел за весь март (1376), неделей раньше таких дел было в три раза меньше. Судебная статистика показывает, что в некоторых районах Петербурга на прошлой неделе полиция заводила в шесть и даже в 10 раз больше дел о нарушении миграционного режима.
Система содержания иностранных правонарушителей переполнена. Представитель правозащитного проекта «Первый отдел» в Петербурге рассказал:
— К Центрам временного содержания иностранных граждан не подойти. Вокруг много спецтехники и автобусов для поездки в аэропорт. Также проходят рейды по общежитиям и квартирам. Все спецприемники переполнены.
Днем ранее, рассказал адвокат, в одном только Выборгском районе было принято 64 решения о выдворении, и в четверг иностранных граждан двумя рейсами отправили из Пулково.
И в других регионах власти заявили о новых ограничениях для мигрантов. Но, по мнению Светланы Ганнушкиной в интервью проекту «Живой Гвоздь», жесткость реакции отличается от региона к региону, и это говорит об отсутствии какой-то генеральной директивы о преследованиях мигрантов.
— Это бывало всегда, — говорит она об усилении административных мер. — Я бы даже сказала, что сейчас это [проявляется] в меньшей степени. Может быть, сыграли роль эти жуткие кадры задержания [подозреваемых], которые на всех произвели жуткое впечатление.
С относительно спокойной реакцией Ганнушкиной не согласна правозащитница Валентина Чупик, предоставляющая юридическую помощь мигрантам в России. Она утверждает, что за последнюю неделю число обращений к ней от тех, кто жалуется на несправедливые преследования, выросло в несколько раз. И в массе людей, ищущих помощи, таджики, говорит она, занимают далеко не первое место.
— По статистике обращений к нам узбеков-пострадавших вдвое больше, чем таджиков, а кыргызов чуть больше, чем таджиков, хотя количество кыргызских мигрантов в России в полтора раза меньше, чем таджикских. То есть в пересчете на число въехавших кыргызы страдают от этих репрессий в 1,6−1,7 раза больше таджиков. И среди обращающихся к нам пострадавших и калмыки, и туркмены, и аварцы, и армяне, и буряты — все разнообразие не-блондинов, — говорит Чупик.
Список нарушений, о которых говорит Чупик, длинный. Это конвейерные рассмотрения дела о выдворении из России без какой-либо возможности обжалования, силовые налеты на общежития мигрантов (известно об одной тяжелой травме глаза у выходца из Узбекистана в результате рейда Росгвардии в Балашихе), вымогательства у задержанных в отделениях полиции и поборы на дорогах, где ГИБДД устраивала масштабные проверки таксистов.
Удобный рычаг
Таджикистан сталкивался с масштабными депортациями своих граждан из России дважды. В 2010 году причиной для этого было решение Душанбе арестовать российский самолет и отправить под суд его пилота, совершившего в компании с летчиком из Литвы несанкционированную посадку якобы из-за неполадок с машиной. Российские власти пригрозили ответными действиями.
— Первыми на себе это почувствовали мигранты. И пошли рейды против таджикских мигрантов. Это продолжалось неделю, две или три. Потом таджикский генпрокурор сказал, что ничего там плохого не нашли, и летчиков освободили, хотя предварительно статьи, по которым их обвиняли, были минимум на 10 лет тюрьмы. И рейды против мигрантов пошли на спад, — рассказывает Мухиддин Кабири, сейчас находящийся в эмиграции лидер оппозиционной коалиции «Национальный Альянс», а в прошлом — депутат таджикского парламента.
Вторая волна облав и депортаций случилась в 2012 году, когда таджикские власти объявили, что хотели бы получать от России оплату в несколько сот миллионов долларов за нахождение на своей территории 201-й российской военной базы. До того Москва пользовалась территорией военной базы бесплатно и рассчитывала на сохранение этих условий.
— И тут пошла вторая волна репрессий, рейдов против мигрантов. Опять вот этот знакомый рычаг давления. Мигранты начинают страдать, их начали выдворять группами. И Таджикистан пошел на уступки, на 49 лет продлил работу военной базы бесплатно, — рассказывает Кабири.
Таджики — третья по численности национальная группа среди трудовых мигрантов (на первых местах — граждане Узбекистана и Кыргызстана). В прошлом году, по данным Министерства труда, миграции и занятости Таджикистана, в Россию на работу выехали 652 тысячи человек. Юрист Валентина Чупик подчеркивает, что для таджиков работа в России — практически единственная возможность начать зарабатывать деньги быстро. Другие рынки сложнее: в Турции на процедуру легализации уходит несколько месяцев, в ОАЭ высоки шансы попасть в практически узаконенное рабство.
— Это единственная страна, которая в плане миграции хуже, чем Россия, — замечает Чупик, говоря об ОАЭ.
Прошлая неделя была наполнена призывами российских законодателей и комментаторов ограничить трудовую миграцию и приток людей из стран Центральной Азии. Серьезность этих призывов и инициатив оценить пока трудно. В понедельник МВД сообщило о том, что направило в правительство России проект закона о сокращении срока пребывания иностранных граждан, въехавших из стран, имеющих безвизовый режим с Россией, до 90 дней в году (сейчас иностранец обязан покинуть Россию после 90 дней пребывания, но может приехать еще на 90 дней через три месяца).
Среди других предложений этого проекта — обязательная дактилоскопия, введение единого документа, удостоверяющего личность иностранца на время нахождения в России, и письменное обязательство быть лояльным России. Неясно, какова вероятность, что это предложение превратится в закон.
По-настоящему массовый отъезд таджиков из России создаст кризис для президента Таджикистана Эмомали Рахмона, подчеркивает оппозиционер Мухиддин Кабири.
— Если хотя бы половина из них будет возвращаться домой, то без дополнительных рабочих мест, без учебных заведений, без вообще социально-медицинской инфраструктуры страна просто не выдержит эту нагрузку. И все это, конечно, для Рахмона — мина замедленного действия, даже не очень замедленного. И я думаю, что Рахмон будет делать все для того, чтобы мигранты оставались в России. Если для этого потребуются новые уступки, он пойдет на новые уступки.
О чем еще Россия может «убедительно попросить» Душанбе сейчас? Кабири не исключает, что на рядовых таджиков будут давить, чтобы склонить их к подписанию контрактов на службу в российской армии.
— Сейчас практически нет таких острых нерешенных вопросов между Таджикистаном и Россией, между Путиным и Рахмоном. И тут Россия удовлетворяет не только внутренний запрос [на ограничение миграции], но и решает другую задачу — мобилизации за счет мигрантов. Которые окажутся перед трудным выбором. Таджикский мигрант, неважно, имеет он российское гражданство или нет, будет вынужден показать свою лояльность России.
Запрос «снизу»
В Москве предыдущее масштабное наступление на приезжих (а вместе с ними — и на выходцев из российского Кавказа) случилось осенью 2013 года, когда в ответ на смерть жителя Западного Бирюлева Егора Щербакова разгневанная толпа числом в несколько сотен сначала осаждала местный полицейский участок, а потом пошла громить большую овощную базу по соседству.
С бирюлевскими погромщиками послали разбираться ОМОН, но история закончилась закрытием овощебазы, уголовными делами на ее владельцев и руководителей и — куда же без них — рейдами по общежитиям и сотнями депортаций иностранных работников. Как и сейчас, звучали грозные слова о возможном введении визового режима и «упорядочивании» всего на свете. Но серьезного влияния на объемы трудовой миграции та история не имела, а в 2014-м после введения системы трудовых патентов, по оценкам ФМС, поток приезжающих с целью работы еще немного вырос.
С тех пор кривая трудовой миграции поднималась и падала. Вторжение в Украину сказалось на этом графике не сразу, однако показатели 2023 года демонстрировали, что трудовых мигрантов становится меньше — российский рубль потерял в цене, а попытки российских властей наполнить ряды воюющих иностранцами (часто — против их воли в результате облав на рынках и у мечетей) серьезно повышают риски для отправляющихся на заработки.
Но потребность в иностранных рабочих на фоне рекордного дефицита российских рабочих рук не исчезнет, и те, кто следит за преследованиями иностранцев, считают, что фундаментальных изменений ждать не стоит.
— Я думаю, все будет как всегда — сломают жизнь нескольким тысячам людей и на этом успокоятся, — говорит Валентина Чупик.
Александр Верховский, директор информационно-аналитического центра «Сова», ведущего мониторинг правонарушений в сфере ксенофобии и национализма (неудивительно, что этот центр в российском реестре «иноагентов» аж с 2016 года), напоминает, что в 2013-м беспокойно было не только в Москве.
— Антииммигрантская кампания, которую государство тогда безо всякой видимой причины затеяло, привела к тому, что за год случилось несколько крупных беспорядков в разных городах. То есть как только государство стало само добавлять, подливать масла в этот огонь, он тут же стал то тут, то там вспыхивать. Сейчас, вероятно, власти этого меньше опасаются, потому что уровень активности — любой, в том числе националистической, да и вообще любой, в стране меньше гораздо, чем в 2013 году.
— Но тут, в общем, нетрудно и просчитаться, потому что просчитать, когда и где случатся беспорядки, а когда не случатся, невозможно, к сожалению, никому, — говорит он о вероятности выплеска ненависти к приезжим.
Поколение идейных националистов в начале 2010-х было задавлено полицейскими мерами и расколото началом конфликта в Украине, перессорившим крайне правый фланг. Но, подчеркивает эксперт, в последние несколько лет навстречу друг другу шли два процесса: усиление националистического аспекта в идеологии, которую транслирует государственный аппарат, и возрождение низового насилия, напоминающего культуру российских скинхедов в начале 2000-х. Это — нападения, чаще всего совершаемые тинейджерами, на людей неславянского вида. В базе данных «Совы» за последний год более 100 серьезных инцидентов такого рода — избиений и ножевых ранений.
— Это в основном очень молодые люди, подростки, часто младшие подростки даже, которые сознательно имитируют стиль таких наци-скинхедов нулевых годов, который исчез совершенно уже с улицы давно. И вот мы теперь наблюдаем такое возрождение в субкультурном смысле. Много нападений, кстати, сравнительно осторожных. То есть они очень любят выкладывать видео о своих нападениях, но так, чтобы невозможно было идентифицировать не только лица, но, по возможности, даже город, где это случилось. При этом почти нет убийств, очень мало убийств в процентном отношении, это вопрос осторожности для них, потому что убийства расследуются гораздо серьезней, — говорит директор «Совы».
За 10 дней, прошедших после нападения в «Крокус Сити Холле», сообщения о нападениях на людей с неславянской внешностью были: в московском метро с расистскими лозунгами несколько молодых мужчин преследовали уроженку Якутии, в сети появились видео избиения курьера и нападения на продавца шаурмы. Этих инцидентов, однако, пока не так много, чтобы говорить о серьезном скачке антимигрантского насилия. Но не о всех нападениях сообщают очевидцы или полиция. Те, кто отслеживает происшествия такого рода, не исключают, что публикация видеосвидетельств, которыми хвастаются налетчики, позволит говорить о росте таких преступлений ретроспективно.
Пока Верховский не утверждает однозначно, что этот рост насилия неизбежен. Неочевидно и то, как далеко на практике зайдет ужесточение обращения с трудовой миграцией и мигрантами. В российском государстве, как и пять, и десять лет назад экономическая целесообразность и правоохранительные ограничения тянут ситуацию в разные стороны. В идеологии, полагает эксперт, усилится националистический фланг. Но чего ждать на практике?
— Государство — это же много разных «агентств», так сказать. У них разная повестка и разный интерес в этом деле. Вот господин Бастрыкин, допустим, регулярно выступает о мигрантской угрозе из года в год. Это для него не кампания, а только постоянная тема. И понятно, что у него как у руководителя Следственного комитета нет никакой заинтересованности в том, чтобы мигранты в стране были. А у Министерства экономического развития есть такая заинтересованность. Кто из них кого одолеет в этой ситуации, мы не знаем. Скорее всего, никто никого окончательно не одолеет, — полагает Верховский.
Материал подготовлен при участии Златы Онуфриевой.