Между Россией и Украиной, оказывается, есть приграничное взаимодействие — об открытии работы КПП на границе между Белгородской областью РФ и Сумской областью Украины сообщила 6 августа вице-премьер правительства Украины и, по совместительству, министр по делам оккупированных территорий и перемещенных лиц Ирина Верещук. Но пограничный переход работает довольно давно и в одну строну: только со стороны России в Украину, обратного движения нет.
По пояснению министерства, украинцы, которые эвакуируются с временно оккупированных территорий, могут вернуться на подконтрольную территорию Украины через пункт пропуска «Колотиловка» (Россия) — «Покровка» (Украина).
«Спектр» нашел людей, которые прошли через этот КПП пару недель назад — гораздо раньше, чем было объявлено о его очередном открытии. Однако работу погранпоста и заявление украинских официальных лиц следует разделять. Само заявление Верещук — это новость. А вот пограничный переход работает довольно давно и в одну строну: только со стороны России в Украину, обратного движения нет. И это именно «переход» — никакого движения транспорта тоже нет, люди идут ногами практически через линию фронта, мимо позиций пограничников и армий, мимо укреплений, пушек и колючей проволоки со знаменитыми российскими противотанковыми заграждениями — бетонными «зубами дракона».
«Спектр» следит за этим переходом в Сумской области давно — с 2022 года существовала общественная инициатива по вывозу людей из разбитого Мариуполя через село Васильевка Запорожской области. Вот эти самые волонтеры с конца 2022 года начали искать деньги на отладку нового «моста» по дальнейшей эвакуации людей из Приазовья. Проезд через линию фронта в селе Васильевка закрылся после «референдумов» о присоединении к РФ оккупированных территорий, сейчас это село — один из самых укрепленных узлов обороны российской армии в Запорожской области, и он штурмуется ВСУ. Ехать через российскую границу и потом в Сумскую область все-таки ближе, чем через Польшу, но идея нового «моста» требовала проработки и передачи денег на оккупированную территорию: там нужно было покупать микроавтобус, искать надежных людей, организовывать эстафету…
«Была такая идея [везти людей через КПП], но его, этот переход через Белгородскую область, то открывали, то закрывали из-за постоянных обстрелов. Сейчас открыли, но в июле он две недели не работал. Может, к осени мы сможем свой проект запустить, пока говорить не хочу», — прокомментировал новость один из волонтеров.
Гонка по бездорожью
— Пусть люди готовятся и измеряют свои силы! Берут «кравчучки» с большими колесами, воды побольше, потому что для тех, кто в возрасте, с детьми, — это ж*па! — говорит «Спектру» Сергей (имя изменено) из Донецка. Он ехал по этому пути впервые и был потрясен тем, насколько трудно пересекать границу. Сергей согласился поговорить с нами исключительно с благородной целью: предупредить тех, кто пойдет следом за ним через Белгородскую область в Сумы.
«Кравчучками» в честь первого президента Леонида Кравчука в Украине зовут тележки на колесах. Проезд же через Россию и Сумы в Украину на оккупированной части Донецкой области называют «пенсионным» — поскольку множество пенсионеров из Макеевки, Горловки и Донецка продолжают получать украинские пенсии. Этот поток денег в «ДНР» практически высокотехнологичные инвестиции — для обналичивания пенсионных карт украинских государственных банков тут функционирует целая индустрия менял, которые даже во время войны обеспечивают переводы из гривен в рубли.
Происходит это обычно через криптовалютные биржи: пенсионерка переводит свои гривны на счет менялы в украинском «Ощадбанке», тот покупает криптовалюту, которую выводит в рубли на свою карту «Сбербанка» где-нибудь в отделении Ростова-на-Дону. После чего отдает клиенту наличные в Донецке, за вычетом своих 7−10%. Вся эта система функционирует при наличии у пенсионера и посредника действующих счетов, карты и электронного кабинета в «Ощадбанке», любая ошибка в электронной верификации или окончание срока действия карты приводит к блокировке процесса и необходимости поездки на подконтрольную Украине территорию, даже во время войны.
Вместе с нашим собеседником Сергеем в микроавтобусе из Донецка ехали шесть человек, каждый платил за дорогу до Киева (с пересадкой на другую машину) 25 тысяч русских рублей. У первого водителя, по словам Сергея, был «норматив» в 24 часа, по истечении которых его пассажиры должны были дойти ногами до украинской территории. Весь путь до КПП «Колотиловка» — это гонка на скорость, важно прибыть на стоянку ожидания вечером как можно раньше, чтобы утром первыми пойти на проверку российских пограничников и спецслужб.
Вся эта гонка происходит на территории воюющей Белгородской области. Машина, в которой ехали Сергей и пять женщин разного возраста, уперлась в колонну из тридцати танков. «Они ехали на трейлерах разной ушатанности, некоторые очень тяжело тащили танки на горку, колонна была длинной, медленной и охранялась машиной полиции, — рассказывает Сергей. — Мы согласились скинуться на штраф водителю, я достал документы о сердечных хворях, и мы уговорили водителя идти на обгон, причем военная полиция пыталась нас столкнуть на обочину! Впереди был пеший пост, и там мы хором стали в окно кричать бойцу, что у нас человеку плохо с сердцем и нужно спешить. Так мы прорвались и потом, после танков, поехали к границе по совершенно пустой дороге!»
В зубах у дракона
— Из Донецка мы ехали в Россию через Бугаевку (пограничный пункт в Воронежской области. — Ред.), а в Белгородской области пересекали границу в Колотиловке, — продолжает свой рассказ Сергей. — В село это российское мы приехали в 19.00, там площадка специальная, дружинники на ней дежурят местные, что-то типа украинской теробороны, но пока без оружия. Мужики в основном в возрасте, хотя были и молодые среди них… Эти местные мужики были в куртках с надписями что-то вроде «ДНД», утром их другие сменили, уже в оранжевых жилетах, тоже с надписью «ДНД» (возможно, «Добровольная народная дружина» — организация, оказывающая помощь государственным правоохранительным органам в охране общественного порядка и безопасности дорожного движения. — Ред.)
Мы доехали [до Колотиловки] вечером и завалились спать, кто где. Я лавочку себе целую забил под навесом — их там штук шесть, мы ж первые туда добрались… У россиян, по крайней мере, есть возможности принимать людей — есть вагончик и пара стационарных зданий, есть перекрытие, есть какое-то подобие КПП… Единственное, они закидали все этими «зубами дракона», рулонами колючей проволоки и оставили для выхода такой маленький-маленький коридорчик для одного человека с чемоданом, так что только бочком можно пройти. Резко ты не побежишь, запутаешься, зацепишься за проволоку… Переход ночью не работает, только в светлое время суток и в одну сторону. С утра там уже было, кроме нас, еще шесть микроавтобусов и восемь легковых машин — они как такси работают.
Утренняя проверка происходила, по словам Сергея, под периодическую стрельбу, вдоль границы летали российские вертолеты, люди слышали, как где-то наносились огневые удары.
— А левее российского пункта, в «зеленке», была пушка, и она тоже выстрелила: было не только очень слышно, но и видно. Нам потом украинский пограничник показал облачко дыма после выстрела (там, где прячется пушка), — рассказывает Сергей. — Я спросил у наших: «А куда они бьют? Тут же нету ничего!» А пограничник мне пояснил: «Они пытаются нас спровоцировать, чтобы увидеть артиллерию, вертолеты летают вдоль границы тоже, чтобы обнаружить нашу технику». Понимаешь, украинские погранцы свою технику где-то прячут, на случай прорыва из России и боя. И вот ее пытаются как-то обнаружить.
— Значит, в 9 утра вы все пошли через границу?
— Ну, не все. Женщина среди нас была из Мариуполя, ее тридцать минут держали. Россияне увидели фото ее дочки во Львове, стали спрашивать, а женщина и сказала: «Еду к дочке, она во Львове!» — и сразу у ФСБшника вопросы возникли. У второй, нестарой женщины, тоже что-то было — муж где-то работал, ну и деньги… Там сразу главный вопрос на границе: «Деньги, ценности, электроника?» Ей сестра в вещи носок с 20 тысячами гривен (около 500 евро. — Ред.) положила, а она забыла. Открыли чемодан, а там этот носок! Подозрительная — значит, еще есть деньги, чуть весь чемодан не вскрыли.
Вообще нам везло: сначала на дороге, когда обогнали колонну с танками, потом — на российской границе нас проверял какой-то спецслужбист, но не из ФСБ. А потом пришел человек из ФСБ, и начался шмон, проверки вещей, потом ему на помощь еще женщина пришла, и пошло — женщин раздевать начали, вдруг что везешь…
— В Украину? Взрывчатку?
— Нет, все крутилось вокруг ценностей.
— Вы помогали друг другу в пути?
— Нас четверо пошло сначала [через КПП], потом две эти обыскиваемые женщины нас догнали. У меня были сумка и портфель, я как мог тащил, помогал бабушкам, они шли до ближайшего дерева и валились — все, будем помирать! Мне повезло, меня снаряжали друзья, дали примерно баклажек шесть воды, это всех спасло. У меня была вода в пластике и в бутылках из-под коньяка: надо воды брать как можно больше!
Обратная сторона войны
— Как выглядит прием на украинской стороне?
— С украинской стороны никакого КПП, помещений для приема и проверки людей нет. Там стоит один классический бетонный дот, и один пограничник в нем. Оно так там получается, что украинцы на возвышенности в этом доте, а россияне — в низине. Обычно их сверху хорошо видно, но сейчас много «зеленки», она частично скрывает позиции вокруг пограничного поста.
Но, чтоб не прорвались украинцы, россияне автомобильную дорогу через границу всю побили — там огромный такой щебень лежит, с мой кулак, по нему идти невозможно с обычными чемоданами с маленькими колесами: они рвутся, колесики отрываются, идти трудно и долго — почти два километра!
Украинский пограничный пост — это такая бетонная будка с бойцом. Увидел меня и говорит: «Дядько, тебе чем-то помочь? Может, тележку дать?» А чуть дальше самое главное место на границе — колодец с холодной водой, и следом уже второй пограничник ждет. Я, как дошел до них, взмолился: «Дайте водички!» — взял тележку с большими колесами и пошел за чемоданами бабушек.
Украинцы дожидаются, пока до них доходят 15 человек, вызывают автобус, и тот везет всех за 30 километров на фильтрационный пункт. Какой-то недоразвитый когда-то сфотографировал себя там с геометкой — мол, я уже на Украине! И туда прилетел снаряд… С тех пор все проверки на украинской границе — за пределами действия артиллерии, и всех строго предупреждают, чтоб без единой фотографии все было! Правда, на российской стороне с фотографиями еще строже. О том, что фотографии делать нельзя, нас предупреждали все, начиная от водителя нашей машины. Он, кстати, нам даже не представлялся — может, с какими-то органами связан… На украинской стороне о нем особо спрашивали — мол, кто вез, на какой машине?
В украинском селе этом, в Покровке, сбиты все таблички — ни названий, ни улицы, — из половины домов люди выехали со страху. Даже когда мы шли через границу, вертолеты летали, стрельба была слышна…
— Долго вы в фильтрационном центре пробыли?
— На шесть человек все заняло четыре часа. Там пять комнат, сидят специалисты. Сразу предупредили, что паспорта российские, «ДНР», всякие местные бумажки нужно выкладывать в кучку, не прятать; обманываешь — будет плохо! Ну и чтобы не было запрещенного, надо объяснять еще цель поездки…
Ко мне полезли в сумку, а там мне люди всем поселком собирали на дорогу украинскую мелочь (в «ДНР» она бесполезна), то, что ни поменять, ни потратить, — получился кулек с 4 тысячами мелких гривен и монет. Они как увидели, сразу все вопросы отпали, фотографировались еще с этим кульком, смеялись… Еще разница: у россиян был электронный аппарат для дактилоскопии, а наши снимали отпечатки пальцев вручную, всех нас, как чертей, краской измазали.
А потом за нами уже украинская машина приехала, в Киев везти, а в ней земляк — парень из Донецка! И снова нам повезло больше остальных: за ними машины на фильтрационный пункт не приехали.
От фильтрационного пункта украинские волонтеры довозят людей до вокзала в Сумах, но этот город теперь «тупиковый». Раньше через него вовсю ездили российские поезда, а сейчас вокзал тихий-тихий — пара электричек и пять поездов в расписании, ехать можно в основном в Харьков и дальше, по всей Украине. А вот чтобы вернуться из Украины обратно в Донецк, придется проделать неблизкий путь: через границу Украины с Польшей и дальше на Балтию…