Буча — город в Киевской области. До войны в нем проживало более 35 тысяч человек. Передовая колонна россиян вошла в город ночью на 28 февраля, отступили они 31 марта 2022 года. После себя оккупанты оставили разрушенный город с десятками тел мирных жителей прямо на улицах. Прошлой весной кадры из Бучи шокировали весь мир, а сам город стал страшным символом бесчеловечных зверств и военных преступлений. Журналист «Зеркала» отправился в Бучу узнать, как живет город спустя год после трагедии.
«Сейчас здесь спокойно, ничего и не напоминает, но все равно сердце сжимается, как идешь по этим улицам»
До страшной весны 2022 года о Буче мало кто знал, хотя добраться сюда из Киева можно всего за 20 минут электричкой. Как раз такие же курсируют из Минска в Колодищи или Ратомку.
В вагонах людно, бабульки продают газеты и разную мелочь. Пенсионеры традиционно обсуждают дачи, посадки и огороды, в то же время постоянно доносятся отрывки диалогов с обсуждениями последних новостей: сколько врагов уничтожено, когда будет контрнаступление, обстоятельства последней вражеской атаки дронов на Киевщину.
Пейзаж в окнах почти не напоминает о войне и прошлогодней оккупации. Сама станция в Буче и центральные улицы — тоже: несмотря на моросящий дождь, здесь бурлит жизнь, люди бегут по делам, работают магазины, аптеки и кафе.
Большинство тел жертв оккупантов были найдены ближе к окраинам города. В самом же центре, прямо на территории церкви апостола Андрея размещалась братская могила с телами убитых. Сегодня проведена эксгумация, а о трагедии напоминают фото с выставки в самой церкви. На монументальном здании виднеются следы то ли от пуль, то ли от обломков.
Пожалуй, наиболее известными улицами Бучи остались Яблунская и Вокзальная, именно на этих улицах были сделаны кадры, облетевшие весь мир. Сегодня, идя по Яблунской, даже не скажешь, что всего год назад она была центром трагедии: на обочине уже давно нет людских тел, окна и крыши зданий восстановлены, ходит транспорт.
Из-за плохой погоды прохожих немного. Женщина в дождевике, Наталья, признается, что не местная: она из Ирпеня, который начинается буквально через реку.
— Знаете, меня Бог миловал, я не видела всех тех ужасов, только обстрелы, и то мы в подвале прятались с семьей, — делится женщина. — Знакомые много страшных историй рассказывали, просто ужасных. Видела снимки, без слез невозможно на них смотреть. Сейчас здесь спокойно, ничего и не напоминает, но все равно сердце сжимается, как идешь по этим улицам.
На перекрестке Яблунской и Вокзальной сейчас кипят работы, как и по всей улице в обе стороны. Год назад здесь были найдены четыре жертвы. Прямо на дороге.
Сегодня можно увидеть билборд с благодарностью президенту США и много строительной техники: ведется восстановление зданий. В некоторых только заменили окна, но большинство приходится возводить заново, по всей улице вырастают аккуратные коттеджи. На одном из уцелевших заборов видны выцветшие буквы с указанием «Тело».
«Один девушку принес, а другой просто расстрелял всех трех»
По дороге к Бучанской городской раде встречаю мемориал воинам-интернационалистам. Сегодня на постаменте стоит БРДМ-2 (бронированная разведывательно-дозорная машина) под украинским флагом — такая связь времен.
В самой же городской раде и чиновники, и волонтеры, и просто люди подают документы на восстановление имущества. Управделами Дмитрий Гапченко рассказывает, что на сегодняшний день закрыты почти все вопросы по восстановлению города: большинство объектов реконструировано, заменены окна и крыши, идет работа над полностью уничтоженными зданиями. По его словам, большую помощь в реконструкции оказывают международные доноры и волонтеры со всей Украины.
— Вернулось уже много людей, около 70%, — говорит Дмитрий Александрович. — Ожидаем, что активнее будут возвращаться люди в августе, после летних каникул. Тогда город практически вернется к довоенному состоянию.
Относительно количества жертв Дмитрий отмечает, что об окончательном количестве говорить рано, так как сейчас оно видится по-другому:
— Да, цифра 419 остается официальной, но мы работаем с информацией: хотим сделать институт памяти о каждом погибшем человеке. Сегодня видим много людей, которые погибли, но считались умершими. Однако выясняется, что причина смерти — как раз война. Например, у меня соседка умерла от инсульта. Без квалифицированной медицинской помощи и лекарств она умерла. Не от пули, но все равно, основная причина — война. И таких примеров очень много. Знаем, люди умирали от стресса, он вызывает развитие и обострение других заболеваний. Сейчас более 500 человек в списке лиц, умерших от причин, прямо или косвенно связанных с войной. У некоторых причиной смерти значится сердечный приступ, а по показаниям свидетелей узнаем, что человека замучили, и поэтому он умер. Потому общее количество будет больше.
Город теперь полностью провел эксгумацию и перезахоронение из братских могил и отдельных могил во дворах. Но 78 захоронений остаются неопознанными. Частично мы уже нашли родственников, и сейчас происходят документальные процессы для перезахоронения. Часть в процессе идентификации. Ведь в некоторых случаях невозможно установить личность. К сожалению, допускаем, что кто-то может остаться неопознанным, хотя и будем делать все возможное.
Такая довольно известная история, где пятерых человек сожгли: оккупанты изнасиловали, убили, а потом пытались скрыть преступление и сожгли тела. Родственников нескольких из этих людей мы не можем найти.
Дмитрий Александрович показывает схемы того, где кто похоронен. На этих могилах установлены таблички с номерами. Сейчас количество захоронений — 635. Есть много людей из других населенных пунктов. Кто-то просто проезжал через Бучу и был убит здесь
— Какое сейчас настроение у людей? Боевое: все пытаются помочь ВСУ, городу, друг другу, чтобы выжить и приблизить победу, — рассказывает управделами. — Нет паники. Трудно особенно тем, кто потерял родных, но в целом все держатся. Обычно нужен не один год, чтобы человек мог вернуться к нормальной жизни, пережив то, что пережили люди здесь в течение оккупации. Настолько непонятные для нормального человека проявления: убивали безрассудно, беспричинно, просто так. И массово. Человек просто шел… и все.
Такой случай вспомнил (хотя подобных очень много, могу долго описывать). По улице Тарасовской один военный российский нес молодую девушку, которую, вероятно, оккупанты изнасиловали, она была ранена. Он занес ее во двор здания, люди вышли помочь ей, вынесли аптечку. Следом пришел другой военный и расстрелял всех их. Простые люди пытались помочь девушке, которую же россияне и принесли: один принес, а другой просто расстрелял всех трех, и они лежали почти месяц у себя во дворе. Только в апреле их нашли и похоронили.
Мэр Бучи на днях отмечал, что будет названа улица в честь белорусского добровольца, управляющий делами уточняет:
— Сейчас как раз происходит процесс переименования. Мы запустили его еще год назад. Обычно такие люди, которые помогали защищать нашу землю, достойны, чтобы увековечить их память. На сегодняшний день еще продолжается дискуссия по этому вопросу с общественностью, пока общественность еще до конца не определилась со всеми вопросами. Что касается этого белоруса, то он погиб как раз 4 марта, позывной Литвин. Там, кстати, погибло и шесть азовцев. Это был бой возле поворота на Ворзель, там, где был наибольший в нашем регионе украинский флаг. По сути была битва под флагом. Оккупанты его уничтожили в конце концов, но бойцы более суток в полном окружении отбивали вражеские атаки и смогли выйти. К сожалению, некоторые погибли, один из них и был белорус.
«Белорусы должны кричать отовсюду, что рашистский режим — это ужасно»
Отношение к Беларуси в Буче действительно неоднозначное: с одной стороны, оккупанты попали в город как раз с севера, с Гомельской области, с другой же — калиновцы принимали активное участие в боях под Киевом в составе украинской армии. По дороге на городское кладбище я встретил Александру, которая с подругой возвращалась из спортивного зала домой, женщина поделилась своими мыслями:
— Я считаю, что в Беларуси точно есть нормальные, адекватные люди. Они заложники того режима. Я знаю по своим друзьям из Беларуси, что 24 февраля они, как и мы, оказались в ужасном положении, очень многие просто выехали. И если мы можем вернуться в свои дома, хоть со страхом, но можем продолжать жить своей повседневной жизнью, то они нет, так как их преследуют, они вынуждены жить в других странах, не зная, когда смогут вернуться домой. Отношение двоякое: часть людей за нас, но кто-то и поддерживает нашего врага. Белорусы должны кричать отовсюду, что рашистский режим — это ужасно.
Александра вспоминает, что в прошлом году 24 февраля проснулась от звука вертолета над своим домом. Говорит, не знала, что делать: или спускаться в подвал, или выезжать. Решили ехать, но остались в деревне неподалеку от Бучи, так как закончился бензин.
— Мы прятали машину, сами прятались, потому что было страшно, — с волнением в голосе вспоминает девушка. — Видели оккупантов только на блокпостах. В первые дни в родительском чате детского сада писали, что убили отца ребенка из сада, я его лично знала, так как дети в одной группе были. Через день в здание в Бородянке попала бомба, 40 человек сразу погибли, вот там были мои знакомые.
Мы вернулись в Бучу 10 апреля, когда еще было опасно возвращаться, но наши воины уже зашли в город. У нас было разрешение, поэтому сразу вернулись, так как боялись мародерства.
Очень страшно было. Будто это не со мной происходит, а в каком-то ужасном сне или фильме. Въезжая в Бучу, видели разбитые машины на дорогах, покойников. Я старалась не смотреть в окна, это было ужасно. Год прошел, а все еще кажется, что это мне просто снилось, хотя оно было в реальности.
— Когда мы зашли во двор нашего дома, не могли пройти, так как все было усыпано осколками от снарядов, часть здания была повреждена, — продолжает собеседница. — Запомнился момент, когда проезжали в тот день наши ребята возле нас, мы вышли с мужем, увидели других людей, все вставали на колени, благодарили. Нас вообще могло бы здесь не быть, только благодаря нашим защитникам мы живы. Муж тоже плакал. Эти чувства невозможно передать. Это чувство и благодарности, и надежды, и счастья. Переломный день. Потом буквально каждые две недели город менялся, постепенно восстанавливались здания.
Но война то и дело напоминает о себе: в ночь на 28 марта как раз над Бучей сбили несколько российских военных беспилотников, взрывы было слышно на всю округу. Тем не менее Александра отмечает, что, несмотря на страх, есть и надежда, что уже скоро весь этот ужас закончится.
Попрощавшись с Александрой, дохожу до центрального кладбища, где перезахоронили большинство жертв из братских могил и единичных могил во дворах. На входе сразу видны свежие захоронения. Целые ряды с еще деревянными крестами: 2023-й, за ним 2022-й, а позади — уже гранитные памятники воинам из Бучи, которые были убиты на войне с 2014 года.
До захоронений жертв прошлого года приходится пробираться по грязи и размокшей от дождя земле: кладбище настолько разрослось за год, что асфальтированные тротуары не дотягиваются до нынешней границы. Здесь целый сектор с крестами, где на табличках указаны только порядковый номер захоронения и год.
Повсюду много цветов и украинских флагов. И тишина…
«Ехал человек на машине, выбегает оккупант, тот только вышел из машины, а его и расстреляли сразу. Вот так мы жили»
Флагов много и на улицах: не только на административных зданиях, а и на балконах, заборах, машинах. Но прохожие, которых я встречаю на улице, разговаривают очень неохотно. Большинство искренне говорит: «Не хочу ничего вспоминать, извините».
Поговорить соглашается 24-летняя Ирина. Она работает в одном из магазинов техники. От вопросов она сильно разволновалась.
— Я все время была здесь, — едва сдерживая слезы, делится Ирина. — Хоть и пытались выехать, но не вышло. 7 марта люди говорили, что вывозят, есть эвакуация. Мы собрали немного вещей, еды и пошли. Знакомые до этого выехали, все хорошо было. Мы вышли с матерью и по чуть-чуть пошли: думали, что женщин пропустят. На центральных улицах стояли танки, бронемашины, солдаты, их было очень много. Они на нас направили автоматы, очень страшно стало. Сказали: «Проходите, мы вас пропустим». Возвращаться боялись также, так как были обстрелы. Говорили люди, что снайперы работают, стреляют по мирным. К тому же подумали бы, что мы диверсанты, поэтому пошли дальше.
Вся улица была в гильзах, впереди ехал человек на велосипеде. Мы и подумали: значит, спокойно, никого нет. Потом просто ниоткуда выходит солдат российский и говорит тому человеку: «Стой!» И сразу начинает стрелять по всей улице.
Ирину и ее мать российские военные не пропустили. Сказали, что они никуда не пойдут, и повели в частный дом рядом, где уже сидела семья с детьми и стояли российские солдаты с автоматами.
— Некоторые были в штатском, говорили, что местные. Я пыталась с ними пообщаться, но про Бучу они ничего не знали, — продолжает наша собеседница. — Молодые ребята, я так думаю, это были просто переодетые оккупанты. Похожие просто на зеков, так они разговаривали. Было также много бурятов.
— Просидели мы под автоматами целую ночь, было слышно обстрелы, как взрывается что-то вокруг, — продолжает Ирина. — Сначала меня хотели посадить в другую комнату, я попросилась, чтобы быть вместе со всеми людьми. Я же знала, что они с девушками делают, было страшно. Утром отпустили, слава богу. Так и пошли назад, потом из дома пытались не вылезать. Видели из окна, как людей расстреливали: просто стреляли по всем, кто был на улице. Так ехал человек на машине, выбегает оккупант, тот только вышел из машины, а его и расстреляли сразу. Вот так мы жили. Сейчас гораздо лучше, работаем понемногу, верим в победу. Нам повезло, что все живы.
Продавец продуктового магазина неподалеку Александра признается, что о прошлогодних событиях ничего рассказать не сможет — она не местная: все свои 34 года прожила в Белогоровке Луганской области. Последствия войны Александра ощущала с 2014 года, но выехала только с началом полномасштабного вторжения:
— Сначала в Винницу, там спокойно, но нет работы совсем. Поэтому в начале лета перебралась сюда. На самом деле Буча на глазах восстанавливалась, тогда здесь была будто строительная площадка. Сейчас в городе все есть, все работает. В последнее время даже нет проблем с электричеством. Когда домой? Только как закончится война и пропадет опасность.
«Вот двор, по которому я ходил сто раз, а теперь здесь могила»
Александр Борцов — редактор местного издания TheBuchaCity. В начале войны оно существовало в соцсетях и рассказывало о новостях города. Именно TheBuchaCity стала площадкой для единения людей во время вторжения.
— Проснулся от взрыва, не сразу понял, что происходит, — делится Александр. — Сначала мне позвонил друг, потом коллега. Начали аккумулировать людей, перенаправлять их в чат. Сегодня там более 4 тысяч, а тогда было только 300 человек. Координировали, распространяли информацию обо всем происходящем. Ближе к вечеру мы с другом выехали в сторону Винницы. Я сам не хотел выезжать, но знакомые сказали, что надо, потому что будет беда. Из Винницы работали, помогали координировать людей.
Уже в первый день была проблема с тем, чтобы выехать. Так как на Житомирской трассе была огромная очередь, мы ехали объездными дорогами. В первые же дни было и такое, что некоторые старались из Киева выехать в Бучу пересидеть или к родителям. А буквально через пару дней шансов не было: появились оккупанты, которые расстреливали машины на дорогах.
Тот месяц Александр вспоминает как месяц бешеной работы и огромного потока информации: он вместе с единомышленниками создал сеть чатов по районам Бучи, чтобы люди рассказывали, что и где происходит. Бывало, не было времени отойти поесть, так как нужно было работать. Домой Александр вернулся только 9 апреля.
— Нельзя сравнить с тем, что ты видишь на фото и видео. Когда же ты въезжаешь в свой родной город, где ты прожил всю жизнь, видишь, стоят танки разбитые, лежат мертвые люди, мертвые животные, растяжки, кресты во дворах, где людей закопали. Понимаешь, что это реальность, но не хочется в это верить — мозг просто это не воспринимает. До последнего ты не был готов, что в 2022 году такое может происходить. Уже люди на Марс собираются лететь, а тут такое происходит. Эта картина действительно была ужасная, нужно было определенное время для адаптации.
Уже после возвращения мужчина активно включился в работу волонтеров. Их команда создала свою точку гуманитарной помощи, формировала списки, искала людей, которым нужна помощь. Говорит, что волонтерство позволило не поехать крышей, так как просто не было времени на осмысление:
— Люди, которым мы помогали, были очень рады. Если люди могли сами набрать в наш гуманитарный центр, попросить помощь, то мы сразу выезжали к ним. А бывало, что кто-то пожилого возраста или просто без связи, то за них звонили их дети или родные, мы приезжали, и для людей был сюрприз. Никто лишнего не брал, говорили: «Ой нет, мне этого не надо, отдайте кому-то еще». Люди рассказывали много ужасающих историй. Некоторые часами могли говорить, но, к сожалению, не было времени слушать, так как нужно было ездить дальше.
Среди самого сложного, что было в этом году, мужчина вспоминает могилы во дворе и разбитые здания:
— У меня прямо возле дома был крест во дворе: там похоронили женщину. Это поразило: вот двор, по которому я ходил сто раз, а теперь здесь могила. Поразило, что не было детей, очень тихо. Не было детского смеха, ходишь по безлюдным улицам. Были у друга дома на восьмом этаже, смотришь на Бучу, а повсюду тьма и тишь, как апокалипсис.
Сегодня процентов на 80 город восстановлен. Если сейчас привезти людей, провести по центру, то человек, который не видел всего того ужаса, может и не поверить, что здесь происходило.
Людям сложно возвращаться в разрушенный город. Психологически проще возвращаться к жизни, когда те же фасады восстановлены, чтобы дети не спрашивали каждый раз, а почему здесь здания развалены.
Мы сейчас с командой снимаем проект «Буча — город несокрушимости» на 10 эпизодов, беседуем с людьми. Одна из предпоследних героинь рассказала, как у нее ребенок спросил: «А почему у дяди мозги лежат на асфальте?» Хорошо, что такого уже нет. Люди могут понемногу возвращаться в сегодняшний день, к жизни. Хотелось бы верить, что это закончится летом. Цена всего — человеческие жизни. Здания можно восстановить, а жизни не вернешь. Украина платит очень высокую цену за то, что мы сейчас с вами можем разговаривать.
Я каждый день радуюсь, что мы уничтожили еще больше врагов. А значит, они не смогут больше нанести вред. Надеюсь, что в ближайшее время все это закончится, что Россия распадется, так как эта империя только уничтожит все вокруг. Чтобы больше не происходило подобного ни здесь, ни в Грузии, ни в Приднестровье.
