После объявления Владимиром Путиным «частичной мобилизации» россияне в спешном порядке начали выезжать за пределы страны, справедливо опасаясь отправки на фронт. Одним из самых популярных мест для эвакуации людей стал Казахстан, поскольку на 7500 километров общей с Россией границы в республику множество пунктов проезда, а проживание в стране не требует визы. Но уже к вечеру 21 сентября стало понятно, что у приграничных казахстанских городов проблемы: они перестали справляться с потоком уезжающих из России людей. Наиболее экстремальная ситуация сложилась в Уральске — городе на западе Казахстана, менее чем в 300 километрах от Самары. Кроме того, в город можно заехать со стороны Саратова и Оренбурга. Количество приехавших из России столь велико, что некоторым из них даже пришлось ночевать на улице (при том, что в последние несколько дней в городе — резкое похолодание). По просьбе «Новой газеты. Европа» уральский журналист Лукпан Ахмедьяров походил по городским улицам и поговорил с некоторыми из приезжих.
Они появились так, как начинается летний ливень: сначала ты замечаешь первые редкие капли, а уже через минуту на тебя проливаются литры воды. Через несколько часов после выступления Путина слово «мобилизация» стало самым упоминаемым на улицах казахстанского Уральска. И все потому, что на улицах появились они — молодые русские парни, с чемоданом на колесиках и с рюкзаками за спиной, группами из 4−5 человек. Через несколько часов после объявления мобилизации их было мало. На следующий день утром их были сотни. К обеду — тысячи.
22 сентября
В мою жизнь вся эта история вошла через телефонный разговор 16-летней дочери, которая во время летних каникул подрабатывала официантом в одном из местных заведений. На другой день после начала мобилизации в России дочери позвонила администратор из заведения и попросила срочно выйти на работу.
— А почему срочно? Кто-то заболел и на работу не вышел? — поинтересовалась дочь.
— Нет. Тут просто русских с утра много. Все столики заняты. Официантов не хватает, — объяснила администратор.
В просторном зале кафе не было ни одного свободного столика. Они все были заняты. Что было вполне объяснимо: заведение работало круглосуточно. Но необъяснимым было то, что весь зал был забит исключительно парнями, и все они были русскими. Больше половины — с аккуратными бородками, в очках, многие в шортах. При этом в зале было необычно тихо: все озабоченно уткнулись в свои смартфоны. Рядом с каждым столом громоздились чемоданы, рюкзаки и сумки. И только два официанта суетились между столами.
— Офигеть! — только и смогла произнести дочь и помчалась переодеваться.
Напротив через дорогу, несмотря на ранний час (было начало десятого утра), у офиса оператора сотовой связи внимание прохожих привлекала еще одна внушительная группа молодых парней. Также, как и те, кто сидел в кафе, эти ребята тоже сосредоточенно уткнулись в свои смартфоны.
Я подошел к трем молодым людям, которые что-то обсуждали в сторонке. Один из них выглядел как подросток. Позже выяснилось, что ему 28 лет, и он приехал из Подмосковья.
— Привет! Вы из России? Я правильно понял, вы хотите купить казахстанскую симку?
— Да, — ответил один из них, высокий кудрявый парень, в шортах и в стильном пальто ярко-желтого цвета. Судя по наступившей паузе, так он ответил на все мои вопросы.
— А вы знаете, что абонентский номер нужно регистрировать? — спросил я.
— Вы можете это сделать? — оживились парни.
Я стал объяснять, как нужно регистрировать номер нерезидентам Казахстана. Когда я закончил свой монолог, вокруг нас уже собралась толпа из 15−20 человек.
После 10−15 минут разговора с парнями выяснилось, что большинство из них последние несколько часов провели в очереди на границе Казахстана и Российской Федерации.
Все заехали в Уральск под утро. Первая задача, которую пытаются решить все эти люди — обзавестись сим-картами и мобильным интернетом.
— Мне надо маме позвонить. Она знает, что я поехал на границу и больше ничего, — объясняет мне парень в черной футболке с изображением Дарта Вейдера из «Звездных войн». Моему собеседнику на вид не больше 18−20 лет.
Через несколько минут он уже стоял в 2−3 метрах от меня и изредка произносил в трубку:
— Мам, все в порядке… Мам, ну не надо… Мам, ну хватит! Я же говорю — все хорошо… Нет, на работе еще не знают. Я никого не предупредил…
Разговор с мамой был недолгим. Парень попросил меня еще подождать пару минут и потом еще 5−6 минут разговаривал с какой-то девушкой.
— Оль, здесь много таких как я. Все ломятся в Казахстан… Нет, квартиру еще не искал. Интернета не было, я вот местного одного попросил раздать… На границе ад. Самый настоящий ад. Второй раз я этого не переживу… Оль, я знаю…
— А что там на границе? Ты только что говорил: там ад.
— Там адище. Очередь на российской стороне из машин на 5−6 километров. Меня таксист высадил в начале очереди. Я до поста пограничного пешком шел больше часа. Все из-за российских погранцов: они пропускают по две-три машины в полчаса. Те, кто идет пешком, проходят быстрее, потому что у нас нет машин, которые надо проверять. А казахстанская сторона вообще не докапывается — быстро пропускают. Вообще, меня сестра хотела на самолете отправить сразу в Астану, но билетов не было.
— А в Астане у тебя кто-то есть?
— Никого нет. Я вообще впервые в Казахстане. Я про Уральск вчера узнал.
— Ты бежишь от мобилизации?
— Ну, конечно! А вы думаете я турист? Мы утром пришли на работу, а через час Путин выступил по телевизору. Мне сестра позвонила сразу и сказала — «Вали!» До вечера я был на работе. А у нас там еще коллектив женский в офисе. Все только про мобилизацию и говорили. После обеда я отпросился у начальника, пришел домой, собрал вот вещи в рюкзак и поехал в аэропорт. Сестра смогла достать билет только до Самары.
— Что ты думаешь о войне?
— Что я думаю! Я думаю, что Путин урод. Если бы не он, жили бы нормально.
— А 24 февраля ты тоже был против войны?
— А кто вообще может быть за войну?!
— Ну, знаешь, глядя на то, что показывали по телевизору, мне показалось, что большинство россиян поддерживает войну.
— Вот и смотрите свой телевизор дальше! — тон моего собеседника меняется и становится менее дружелюбным.
— Не-не, я просто говорю, что так показывают россиян по телеку, — пытаюсь я вернуть собеседника к доверительной беседе.
— В России никто войну не поддерживает! И лысого этого дебила тоже никто не поддерживает. Не верьте телеку! Большинство россиян — это люди, которые все понимают и не поддерживают войну.
Через час мне позвонил коллега, журналист «Дождя». Он попросил встретить его младшего брата, который должен был через Самару приехать в Уральск. Я пообещал, что найду квартиру. Но, как оказалось, найти в Уральске свободную квартиру просто невозможно.
— Ты шутишь, да? — сказал мой однокурсник, который последние несколько лет зарабатывал на субаренде квартир. — В Уральске разобрали даже б...ки в общагах. Сейчас даже нет такого, чтобы одной семье одну квартиру сдали отдельно. Подселяем по две-три семьи.
Меньше чем за сутки ажиотажный спрос на краткосрочную аренду квартир, привел к бешеному росту цен на рынке. Квартиры, которые до этого сдавали по 10−12 тысяч тенге (20,8 — 24,9 доллара), стали сдавать за 25 тысяч тенге (52 доллара) в сутки. И даже с таким повышением цены свободных квартир вечером 22 сентября в Уральске уже не было.
23 сентября
Очереди перед офисами операторов сотовой связи становятся все больше. Теперь по утрам там собираются уже не десятки, а сотни прибывших россиян. И не меньше становятся очереди в Центрах обслуживания населения — специализированных офисах по предоставлению госуслуг.
— Почему мы должны мучиться из-за русских? — женщина 50 лет очень громко ругается на менеджера ЦОНа. — Они что, от войны бегут? На них никто не нападал, не убивал. Они просто на войну идти не хотят. Теперь из-за них мы, местные, мучаемся. Я уже больше часа стою в очереди! Когда такое было? А?
В операционном зале и вправду очень много русских. Точнее, в зале из казахов только работники ЦОНа, я и возмущенная женщина. Все остальные, около сотни посетителей — молодые русские парни. Они озираются на женщину и тут же отворачиваются, когда она смотрит в их сторону. Никто из них не пытается возражать.
— Апай, сабыр сактаныз! Тынышталыныз («Женщина, успокойтесь, пожалуйста, и потерпите!»), — пытается успокоить возмущенную женщину работник ЦОНа.
Я подхожу к очереди к стойке регистрации и интересуюсь, кто последний. Молодые русские парни переглядываются и пожимают плечами.
— Вообще-то, она последняя, — показывает один из ребят на кричащую женщину. — Но до того, как она пришла, я был последним.
Посещение ЦОНа — обязательный пункт в квесте мигрантов из России после их прибытия в Казахстан. Именно тут они могут получить ИИН (индивидуальный идентификационный номер), который дает возможность открывать банковские счета в казахстанских банках. О том, как легко получить казахстанский ИИН, задолго до мобилизации показал Лев Лещенко. Он из-за этого прилетел на один день в Казахстан. Практически все ЦОНы в приграничных городах Казахстана сейчас работают в напряженном режиме. По словам Акмарала, сотрудницы ЦОНа в Уральске, после начала волны мигрантов из России, количество обращений на получение ИИН выросло в пять раз.
— Сейчас это стало самой востребованной госуслугой, которую мы оказываем. Россияне приходят только за ИИН. А самих россиян стало в разы больше, чем местных жителей, которые приходят к нам, — рассказывает Акмарал.
Выйдя из ЦОНа, я интересуюсь у коллеги из «Дождя» доехал ли его брат до границы Казахстана. Как оказалось, парень только долетел из Москвы до Самары и теперь на такси едет в сторону границы.
Рядом с супермаркетом на улице стоят двое мужчин и одна женщина лет 30. Судя по чемодану и рюкзакам, пара точно не местная. Они очень эмоционально и громко выговаривают своему собеседнику. Когда я прохожу мимо них, молодая женщина отчетливо и громко произносит:
— Идите на фиг с такой помощью! Спасибо! Не надо!
Ее спутник пытается ее успокоить. Интересуюсь, что случилось. Оказывается молодая пара полчаса назад приехала в город после пересечения границы. Их собеседник (уже успевший уйти) — местный житель, который предложил им помочь с поиском жилья.
— Ну и в чем проблема?
— Да этот козлина сказал, что скоро Путин в Украине победит, и мы сможем домой вернуться. Блять, мы от этого Путина спасаемся, а тут у вас оказывается своих дураков хватает.
Молодая женщина замолкает, смотрит на меня и после паузы спрашивает:
— Вы тоже за Путина?
Я протягиваю ей руку запястьем вверх, чтобы она увидела желто-голубую фенечку и надписью Ukraine.
Пару секунд девушка разглядывает фенечку, затем жмет мою руку и представляется:
— Меня Юля зовут! Слава Украине!
После знакомства полчаса я катаю Юлю и Степана по городу. Супруги интересовались — стоит ли верить Токаеву, который не признал ДНР и ЛНР? Что было на самом деле в Казахстане в январе? Возможно ли, что казахстанская сторона может их экстрадировать по запросу России?
Еще через четыре часа я вновь списался с журналистом «Дождя». Поинтересовался — перешел ли его брат границу? Выяснилось, что парень доехал до границы и теперь пешком идет вдоль многокилометровой вереницы машин перед пограничным постом.
24 сентября
В семь часов утра Ваня, брат журналиста «Дождя», позвонил и сообщил, что он только что пересек границу и стоит на казахстанской территории. Через час я встретил его в Уральске рядом с домом, в котором внезапно нашлась свободная съемная квартира. Правда, кроме Вани, в эту же квартиру должна была заехать еще одна журналистка из России по имени Аня: она должна была прибыть раньше вместе со своим супругом, но почему-то задерживалась. В свою очередь, у Вани весь путь из Москвы до Уральска занял почти сутки. Из них пять часов пришлось на пересечение границы.
— Таксист, который меня вез из Самары, доехал до края автомобильной очереди перед границей и высадил меня. Сказал, что дальше не проедет.
Я пошел пешком. Оказалось, что автомобильная очередь растянулась примерно на 10 километров. Вот я с чемоданом и рюкзаком и топал почти все это расстояние.
— А почему почти?
— За 2 километра до пограничного поста в очереди стояли таксисты, которые предлагали сесть к ним в машину и пересечь границу в ускоренном режиме.
— И сколько стоит такая услуга?
— Пять тысяч рублей.
— Офигеть.
— Сначала просили 10 тысяч.
Через час приехал Андрей, супруг Ани, журналистки из Москвы. Они выехали на своей машине и когда стояли в многокилометровой очереди к пограничному переходу, пришла новость о том, что российские власти могут закрыть границу для мужчин, подпадающих под мобилизацию.
— Я пошел пешком, чтобы поскорее перейти границу. Аня осталась, чтобы перегнать машину в Казахстан. Думаю, сегодня вечером будет здесь.
Этот репортаж я писал вечером 25 сентября. К тому времени Аня все еще находилась в машине в очереди перед границей. В машине она провела уже более двух суток.
После обеда я предложил Андрею и Ивану, пойти на встречу мигрантов из России. Эту встречу решили организовать «старички» — те, кто переехал из России в Уральск сразу после начала военного вторжения российской армии в Украину. «Старички» решили поделиться опытом переезда с «новичками» — теми, кто приехал в Уральск за последние два дня. На встречу пришли около дюжины новичков молодых парней 20−25 лет. «Старичков» было трое, и по возрасту они были гораздо старше новеньких.
Высокий и крупный мужчина, представившийся Дмитрием, рассказывает, что он несколько месяцев переехал в Казахстан из России и открыл тут бизнес.
— Я так понял, в Казахстан вы все приехали по одной и той же причине. Поэтому сразу договоримся — я не даю консультации, как избежать мобилизации, — громко произносит Дмитрий.
— Я не из-за мобилизации вообще-то. Я к сестре приехал в Казахстан, — говорит молодой смуглый парень.
— И много тут кто к сестре приехал? — обращается Дмитрий к молодым парням.
— Мы все к сестре приехали. Причем к его сестре! — шуткой отзывается кто-то из толпы.
Около часа бывалые объясняли новеньким, как получить ИИН, карту какого казахстанского банка лучше открыть, как перевести деньги с карты «Мир» на казахстанскую карту, найти работу, снять квартиру и так далее.
Во второй половине дня в чате «Уральск Релокация» в Telegram появилось сообщение от сети местных автомобильных заправок о том, что все, кто едет из России, могут на автозаправках этой сети бесплатно получить продуктовый паек и бутылку воды. Для получения этой помощи достаточно было показать российский паспорт.
К вечеру погода начала портиться. Мелкие группы русских парней с рюкзаками и чемоданами на улицах города стали встречаться настолько часто, что на их фоне местные жители превратились в меньшинство. Тем временем таксисты продолжали привозить с пограничных переходов все новые и новые партии беглецов от российской мобилизации. Многие кафе и столовые перешли на круглосуточный режим работы, чтобы накормить всех прибывших. Свободных квартир уже не было за любые деньги.
Вечером администрация самого крупного кинотеатра города отменила все сеансы и распространила в соцсетях обращение о том, что готова принять на ночлег всех желающих. Парни с рюкзаками и чемоданами заполнили все шесть кинозалов и фойе.
Довольно быстро организовалась группа волонтеров, которые создали группу помощи россиянам. На площади перед железнодорожным вокзалом поставили палатку, в которой приезжающие россияне могли получить бесплатно чай и горячее питание.
В это же время в социальных сетях все чаще и чаще выкладываются посты, авторы которых выражают свое несогласие с таким «гостеприимством».
«Я что-то не пойму. Весной, когда мы собирали помощь украинцам, многие местные русские были против. А теперь все такие добренькие. Почему такое разное отношение к благотворительности? Потому что „своих не бросаем“, да?» — типичный, хотя и не самый грубый пример такого недовольства.
Несколько групп активистов из разных городов Западного Казахстана записали видеообращение к властям с требованием закрыть границу с Россией. Их основной аргумент: большой приток русских мигрантов может стать в будущем угрозой для национальной безопасности.
В этот же день в сети появилось несколько видео из российского приграничного поселка Эльтон. На кадрах запечатлен был момент отправки местных мужчин на войну в Украину. Эльтон — поселок, в котором преимущественно проживают этнические казахи.
«Почему наши власти не делают ничего, чтобы российских казахов забрать в Казахстан, а в это же время тысячи русских свободно въезжают в нашу страну?». «Русские, вас тут никто не ждет! Возвращайтесь в свою родину и свергайте Путина!» Это лишь некоторые из комментариев в соцсетях, которые можно встретить в эти дни.
25 сентября
Площадь перед железнодорожным вокзалом, которая и в обычное время всегда оживленная, в эти дни напоминает рынок. Перед большой палаткой толпится с десяток россиян. Им раздают плов в пластиковых тарелках, чай в бумажных стаканах и симки сотовых операторов. Волонтеры, одетые в оранжевые жилеты, громко зовут: «Горячее питание! Горячий чай! Симки! Бесплатно!»
Молодая девушка в жилетке волонтера говорит своей подруге:
— Странные такие — шарахаются, когда им говоришь, что это бесплатно.
К палатке подходят трое парней с рюкзаками и чемоданами. Робко интересуются — правда ли, что бесплатно?
— Да, да! Бесплатно! Берите! — зазывает их внутрь палатки девушка.
Рядом с палаткой топчутся с десяток местных молодых мужчин и девушек. Все они предлагают помощь парням из России — разместить на ночь, сводить в баню, накормить. Парни из России с недоверием выслушивают предложения местных и пожимают плечами — дескать, дайте время подумать.
Недалеко от палатки знакомлюсь с четырьмя молодыми парнями. Они спрашивают — где можно купить сим-карту казахстанской сотовой связи и где можно обменять деньги. Я на своем смартфоне открываю приложение 2ГИС и показываю им путь до ближайшего обменника. Парни пытаются проложить маршрут на своих смартфонах, но тут выясняется, что их симкарты не работают в роуминге. Я предлагаю им раздать интернет со своего смартфона.
— Сколько возьмете? — спрашивает один из них.
— Нисколько! Бесплатно, — говорю я им.
Недоверчиво осмотрев меня с ног до головы, парни все-таки соглашаются подключиться. Все тут же начинают звонить своим родным и близким. После звонков родным я предлагаю парням довезти их до ближайшего обменника.
— Сколько мы вам должны будем?
— Нисколько. Это по пути и недалеко, — отвечаю я.
Парни грузятся в машину. Первое время ребята едут молча. Затем один из них спрашивает:
— Почему тут все нам помогают бесплатно?
— А вы бы не помогли? — спрашиваю я, разглядывая своего собеседника через зеркало в салоне машины. В зеркале отражается худое и бледное лицо. Серые глаза напряженно рассматривают меня. На глаза спадает челка непослушных волнистых волос. На вид парню лет 17−18. Он сидит по центру зажатый своими приятелями. Крепко обнимает своей рюкзак. Скорее всего, этот рюкзак нужен исключительно для переноски ноутбука, но сейчас он раздут до предела.
После небольшой паузы парень отвечает:
— Я бы помог, конечно. Просто странно все это.
— Что в этом странного?
— Потому что в России никто никому не помогает, — отвечает его приятель, который сидел на переднем месте.
— Ну не то чтобы не помогают. Просто там люди холодные. А тут теплые.
Вернувшись вечером домой, я позвонил Андрею узнать, есть ли новости от Ани, которая застряла на границе.
— У них там начался ад. Начались мелкие стычки с теми, кто хочет проехать мимо очереди. Аня рассказала, что она объединилась с другими ребятами в группу, и они по очереди дежурят, чтобы не пропускать машины без очереди. Было несколько драк. Одну девушку из их группы сбила машина. Обошлось без травм, но несколько метров девушку прокатили на капоте. Аня говорит, что она — 68-я в очереди. Вчера была 189-й, — рассказал Андрей.
Как сообщила накануне «Новая газета. Европа» со ссылкой на источник в администрации президента, по данным ФСБ, после объявлении «частичной» мобилизации из России выехала 261 тысяча мужчин.