24 июня группа Little Big выпустила антивоенный клип «Generation cancellation» — в конце ролика неназванный политик нажимает на красную кнопку и история человечества начинается сначала. Клип приняли неоднозначно: кто-то критикует его за недостаточную остроту, другие предлагают лишить участников группы российского гражданства. В марте группа покинула Россию. «Медуза» поговорила с основателем и фронтменом группы Ильичом (Ильей Прусикиным) о том, почему они решили высказаться только сейчас, об их отношении к войне и отъезде из России.
— 24 июня у Little Big вышел клип «Generation cаncellation». Почему такое название?
— Я бы перевел его как «отмененное поколение». В конце клипа показано, как политик нажимает на кнопку и все начинается заново. Это скорее страх перед тем, что может произойти непоправимое, — мы все понимаем, что речь идет о ядерной войне.
Это антивоенное заявление, наше заявление по [войне в] Украине и по всем войнам в принципе, потому что любая война — это ужасно. Обычно ты относишься к войне как к чему-то далекому. Когда она подбирается к Украине и России, ты понимаешь, что этот ужас нельзя допускать ни в одной стране мира.
— Война идет уже четыре месяца. Почему вы решили высказаться только сейчас?
— Во-первых, мы не молчали и говорили об этом. Во-вторых, мы находились в очень тяжелом состоянии.
В марте нам пришлось покинуть страну, это очень тяжело. Первое время ты не можешь ничего. Мы себя собирали заново, и это было ужасно. Понятно, что, пока это правительство находится у власти, нам лучше не возвращаться в Россию. Мы знаем, как конкретные ведомства в этой стране умеют «работать».
Мы хотели выпустить что-то большое и заявить нашу позицию. Иначе это был бы просто пшик — условно, только на аудиторию моего инстаграма. А он у меня не самый большой.
— Сейчас стало лучше?
— Да, как будто бы упал камень с души. Нам очень хотелось высказаться — особенно в ситуации, когда постоянно мелькают новости, от которых хочется плакать.
Мы уехали из России 2 марта — чуть ли не сразу после того, как она [война] началась. Чтобы снять клип и сделать графику, нужно много времени. Сняли мы его в начале апреля, все остальное время занял постпродакшн.
Если бы была возможность, мы бы с удовольствием выпустили его 25 февраля [через день после начала войны. В тот же момент], когда произошла эта трагедия. Но, к сожалению, продакшн требует времени. Мы надеялись, что графику сделают к началу мая, потом перестали на это надеяться — был очень большой объем работы. Графику для нас делали русские ребята из разных концов света. Чтобы это все собрать воедино, [режиссер] Алина Пязок созванивалась с каждым с самого утра. Мы вносили правки, вырабатывали концепцию, работали каждый день.
Сейчас мы высказались — и теперь можем жить дальше. Или хотя бы попытаться жить дальше.
— Не все однозначно оценили эту работу. Например, некоторые украинцы критикуют вас за то, что видео не конкретно про Россию и Путина, а про условных «мировых лидеров». Что вы можете им ответить?
— Это антивоенный манифест. Мы против войны. Клип включает в себя и критику правительства РФ. Мы открыто высказываемся о том, что мы против действий Российской Федерации в Украине.
Все эти сцены абстрактны. Но зачем рисовать картину и на другой ее половине писать объяснение? Если кто-то считает, что этого мало для клипа, то это их мнение. Это наш арт, мы так считаем и видим это так.
— Где вы были 24 февраля? Что почувствовали, когда началась война?
— Мы были в Москве. Я проснулся, Соня [Таюрская] посмотрела на меня и сказала, что началась война. Это было невозможно, я не мог в это поверить.
Часа за полтора мы все вместе [с группой] собрались на студии и уже тогда решили, что покинем Россию, потому что мириться с этим невозможно. Еще мы понимали, что за антивоенную позицию начнут преследовать, к этому все шло. Когда мы выложили пост с осуждением войны, начались звонки, нам говорили его убрать. Я не знаю, кто это был, но думаю, что это были люди из каких-то структур. Возможно, это были и пранкеры. Тем не менее сейчас, насколько мы знаем, нас внесли в списки «запрещенных артистов» для всех площадок.
— Изменилось ли как-то ваше восприятие войны и отношение к Владимиру Путину за это время?
— Мы все понимали, что эта война затянется надолго. Мое отношение с первой секунды, когда она началась, никак не изменилось. Я презираю тех, кто это сделал, и тех, кто посылает одних людей убивать других. Я считаю это преступлением.
Я никогда не голосовал за Владимира Путина и не считаю, что линия его правительства когда-либо была правильной. За последние 10−12 лет каждую секунду появлялись новые запреты. Было понятно, что дальше будет только хуже. Поэтому отношение какое было, таким и осталось.
— Вы уехали из России с группой в полном составе?
— Уехали я, наш саунд-продюсер, Соня и Алина Пязок. Сейчас к нам присоединился наш менеджер Андрей.
Часть команды осталась в России. Пока это не мешает работе, мы пишем новую музыку и снимаем клип. Что будет дальше, мы не знаем. Давать концерты будет неудобно [из-за того, что все находятся в разных местах]. Пока что вот этой команды достаточно.
— Почему вы уехали именно в Лос-Анджелес?
— Это центр мирового шоу-бизнеса. Мы всегда хотели хоть как-то укрепиться на мировой арене, нам никогда не была интересна только Европа, США или Россия. Мы всегда хотели стать большой, популярной группой. Америка — единственное место, где это возможно.
— Не думаете, что вам теперь придется столкнуться с критикой в свой адрес из-за отъезда?
— Да, мы столкнулись с такой критикой. Но нужно понимать, что большая ее часть идет от этих «ферм» и «кремлеботов». Но есть и обычные люди, которые начинают называть нас «предателями родины». Хотя я обожаю свою родину несмотря на то, что я не согласен с правительством.
Предлагают лишить нас гражданства, хотя это невозможно по Конституции. СМИ пытаются сформировать мнение, что мы какие-то моральные уроды, хотя мы говорим: «Прекратите убивать людей, остановите войну». Сейчас получается, что если ты говоришь что-то против войны, то ты против русских, но это не так.
— СМИ писали, что среди прочих лишить вас гражданства призывал продюсер Иосиф Пригожин. Как вы отнеслись к его словам?
— Мы, конечно, очень удивились и были обескуражены. Но, насколько я знаю, это сказал не Пригожин. Скорее всего, ему приписали эту фразу пропагандисты. До нас дошли слухи, что они пытаются таким образом на нас давить. Если он это действительно сказал, то какой в этом смысл? Нас невозможно лишить гражданства по праву рождения, [можно только] только посадить.
— Вы собираетесь ехать в туры по США и Европе?
— Да, мы планируем тур по США, Европе и Австралии. В России по понятным причинам мы отменяем все концерты. Думаю, что это будет двусторонняя отмена: нас запретили и мы сами отменяем [концерты].
— В Украине вам бы хотелось выступить?
— Конечно, мы безумно любим выступать в Украине. Там люди отрываются очень круто. В 2019 году мы выступали в Киеве, Одессе и Харькове. Это было прекрасно. У меня три любимых города — Прага, Киев и Будапешт. Киев — это всегда ******* [офигенно].
— Еще пару лет назад вы были главными «модными русскими» — собирали тысячи людей на рейвы, устраивали огромные концерты. Сейчас отношение к русским в мире изменилось. Это как-то сказалось на вас?
— Не думаю, что конкретно к нам отношение изменилось. В Америке, по крайней мере в Лос-Анджелесе, не относятся к русским плохо. Здесь все понимают, что если люди уехали из России, значит они против [политики Путина]. Зачем их не любить?
У нас нет здесь в этом плане никаких проблем. Мы не знаем, как дела обстоят в Европе. С 2020 года мы там не были, однако очень много людей из Германии, Франции, Японии, Австралии пишут нам и просят приехать с концертами.
Мы критиковали правительство еще в 2014 году. Посмотрите клип «Public enemy» и вы поймете. Это не конкретное высказывание, но там все понятно. Каждая сцена показывает тот ли иной исторический период. Когда нам говорят: «Где вы были эти восемь лет?» — мы показываем этот клип.
Люди, которые выступают за «Z», привыкли к тому, что группа Little Big — это «Skibidi», «UNO» и «Hypnodancer». Но они не понимают, что всегда были вещи, о которых мы говорили достаточно прямо. Гнобеж и пожелания смерти шлют только боты и люди, которые повелись на пропаганду. Все остальные понимают и поддерживают нашу позицию.
— Вы поддерживаете связь с вашими украинскими коллегами?
— Да, мы поддерживаем связь, общаемся с ЯнГо, с Женей Мильковским тоже. Сейчас всех надо поддерживать. Нам непросто, а ребятам, как и другим жителям Украины, просто ***** [ужас]. Я понимаю, что поддержка нужна хотя бы моральная.
В Америке мы планируем сделать пару благотворительных концертов в поддержку украинских беженцев. Это единственное, чем мы можем сейчас помочь. Понимаю, что многие скажут: «Да чем вы поможете?» Но, к сожалению, это единственное, что сейчас в наших силах. Если бы мы могли остановить войну, я бы все за это отдал.
— С начала войны многие артисты говорили о том, что их проекты перестали им казаться важными. Почувствовали ли вы это выгорание?
— Да, это абсолютная правда. Я вместе с ребятами делал канал «КликКлак», сейчас ушел оттуда, больше не могу. Я очень люблю ребят [создателей шоу], но после 24 февраля делать подобный контент стало просто невозможно.
Когда ты веселишься, чувство, как будто ты предаешь. Но рано или поздно нужно возвращаться, иначе мы просто загнобим себя. Нужно выходить из этого состояния, но пока сложно. Все медиаполе в этом [осмыслении войны], люди умирают, развлекаться кощунственно.
— И этично ли это вообще? Продолжать веселить аудиторию, пока Россия убивает мирных людей в Украине. С другой стороны, кому-то развлекательные шоу могут, наоборот, помочь пережить это время.
— Я долго думал об этом и ни к чему не пришел. Есть две стороны — либо давать людям надежду, либо не веселиться и не устраивать пир во время чумы. Это две разные позиции, они одинаково большие. Ты не знаешь, что в этой ситуации правильно.
Пока веселиться и делать развлекательные шоу я не могу, сейчас мы как будто бы не живем, а просто существуем, ты пребываешь в каком-то лимбе. Вот даем интервью и так далее, потому что хоть как-то, хоть чем-то хотим помочь. Остального сейчас не существует. Нам хочется вернуться к нормальной жизни, как хочется сотням тысяч русских и украинцев, которые уехали [из своих стран] из-за войны.
— Сейчас в мире говорят об «отмене» русской культуры. Насколько это справедливо?
— В Америке я пока этого не вижу. Ни разу не слышал, чтобы тут кто-то высказывался против русских и русской культуры. Если это где-то существует, то получается такая связка: Чайковский русский и Путин русский — значит, все Чайковские — Путины, но это же не так. Надо понимать, что культура и люди — это не Путин.
— Руслан Усачев говорил в интервью Дудю, что он не до конца понимал, когда участвовал в проекте «Спасибо, Ева!», что поддерживает тем самым движение «Наши» и официальную политику президента. Вы тоже участвовали в «Спасибо, Ева!». Что вы теперь думаете об этом опыте?
— Мы действительно не знали, что «Спасибо, Ева!» связано с правительством. Как только это выяснилось, все развалилось. Когда мы узнали, то мы удивились, потому что «Шоу Гаффи Гафа» это правительство ******** [атаковало].
Не жалею об этом этапе своей жизни. Я делал шоу, которое мне нравилось. Тогда «Спасибо, Ева!» и CarambaTV были лучшим объединениями блогеров, попасть туда было очень круто. Если бы я знал, что «Спасибо, Ева!» правительственное, то, возможно, я бы пошел в «Карамбу» — и жизнь повернулась бы по-другому. В любом случае нельзя отказываться от прошлого. Я делал свое шоу и делал его ******* [отлично].
— Хотите вернуться в Россию?
— Мы все очень скучаем по России. Это наша родина, как ни крути. Я никогда не откажусь от того, что я русский. Правительство и Путин — не наша Родина. Наша Родина — это знакомые, близкие, друзья и семья. Конечно, мы хотим вернуться. Но мы хотим, чтобы нашим родным ничто не угрожало из-за того, что у нас, говоря советским языком, отличная от партии позиция.
