27 июня в паблике «Типичный Калининград» в VK появилось сообщение от жительницы Сибири. В нем она рассказывала, что еще в январе купила билеты на отдых в Калининград, и интересовалась, как в регионе с ценами и безопасностью. Вопрос возник не случайно. После того, как Литва ввела ограничения на транзит санкционных товаров для этой российской области, Politico окрестило самым опасным местом на планете Сувалкский коридор. Это участок вдоль польско-литовской границы между Беларусью и Калининградом. Авторы издания предполагают, что здесь может начаться прямой конфликт РФ и НАТО. «Зеркало» поинтересовалось у россиян, что они думают по этому поводу.
Мы поговорили с тремя жителями Калининграда. Это Алексей — ему около 40, Светлана — ей немного за 30, и Ольга, которая попросила не указывать ее настоящего имени, ей тоже немного за 30.
О страхе, что начнутся боевые действия: «Волнение скорее в том, что напасть можем мы»
Вопрос сибирячки, заданный в «Типичном Калининграде», собрал более 60 комментариев. Одни пользователи то ли в шутку, то ли всерьез советовали: «Сидите дома», вторые (и их большинство) смело отвечали: «У нас все хорошо». Светлана участия в обсуждениях не принимала. С середины мая она перестала следить за новостной повесткой. Не скрывает: психика не выдерживает такого количества сообщений.
— С 24 февраля я смотрела все, что публиковали в телеграм-каналах, на которые я подписана. А сейчас мозг, наверное, защищается, и я стараюсь не искать плохих новостей, — рассказывает девушка. — Сообщений о том, что обстановка в регионе накаляется, не читала. Но я живу возле военного аэродрома, вижу, как рядом летают истребители, и понимаю: все не очень хорошо.
Истребители над своим домом Светлана стала замечать где-то в середине марта. Изначально думала: это тренировки к 9 мая, но праздник прошел, а самолеты периодически продолжили летать.
— Иногда я вижу взгляды людей, которые с гордостью смотрят в небо на истребители, а мне плакать от страха хочется. Такие у меня в этот момент эмоции, — максимально спокойным голосом говорит собеседница.
Светлана старается не накручивать себя раньше времени. Хотя в их семье не исключают, что в регионе могут начаться боевые действия. Причем полагают, что начать их может Россия, а не, например, Литва. Похожего мнения придерживается и Алексей. По его наблюдениям, напряженность по поводу того, как поведет себя их страна в условиях возникших ограничений, среди жителей региона растет:
— Страха, что на нас нападут, я не заметил. Область стратегическая, здесь много вооружения. Мне кажется, мы сможем защититься. Волнение скорее в том, что напасть можем мы, и что тогда будет, неизвестно. Понимаю, я военнообязанный, и меня могут привлечь к данным мероприятиям, чего бы очень не хотелось. Некоторые из моих знакомых из-за этого стали уезжать из страны.
Ольга с земляками не согласна. Она считает, что «пробивать коридор» у России необходимости нет. По ее словам, подобные сообщения в пабликах пишут лишь провокаторы.
— У нас есть море, воздушное пространство. Есть обходные пути, а значит, все хорошо, — объясняет она — Полностью быть уверенной в спокойствие в регионе не могу, так как не представляю, что планируют другие страны. Возможно они сидят и ждут, чтобы напасть на Россию.
По словам россиянки, о том, что Литва может перекрыть транзит санкционных товаров, в ее окружении говорили и раньше.
— Способов давления на Россию осталось мало. И это один из этапов, — рассуждает Ольга на тему перекрытых маршрутов.
О ценах: «Обычно такие разговоры сводятся к одному объяснению: «Ну, а что я могу сделать?»
Своего рода «стоп» Литва сказала Калининграду чуть больше недели назад. По словам наших собеседниц, цены в продуктовых магазинах эта ситуация пока не изменила. Однако с 24 февраля, когда началась война, стоимость товаров в регионе стала расти. В итоге к июню траты в супермаркетах заметно увеличились.
— После 24 февраля у нас сразу же закрылась часть рынков. Продавцы не знали, будет ли товар, какую цену ставить, и ждали, чтобы определиться по ситуации, — вспоминает Ольга. — Затем стоимость некоторых товаров неоправданно взлетела. Например, пачка памперсов была 1000 рублей (47,3 белорусских рубля, тут и дальше в скобках указаны белорусские рубли. — Прим. ред.) и вдруг стала 5,5 тысяч (260). Потом все начало приходить в норму. Если до февраля средний закуп моей семьи составлял 3,5−5 тысяч рублей (165−236), и этих продуктов хватало недели на две, то сейчас я могу за один поход в магазин столько потратить. Зимой молоко, которое я обычно беру, стоило 68 рублей (3,2), а теперь 110−120 (5,2−5,6). Нужный мне кофе продавали по 300 рублей (14), а сейчас он около 1500 (71).
При этом девушка говорит, что овощи и фрукты из Узбекистана на прилавках «по нормальным ценам». А вот польских яблок, сыров, которые ей нравятся, не найти.
Светлана тоже заметила, что на ту же зарплату она теперь может позволить себе меньше, чем в феврале. Да и ассортимент в магазинах «стал пожиже». Уменьшился, например, выбор творожков, йогуртов, но пустых полок в супермаркетах она не замечала.
— Мы семья не шикует, поэтому все, что мы берем обычно, есть, — объясняет она. — Но в некоторых магазинах одежды выбор значительно уменьшился. Например, раньше мы любили брать футболки. Они стоили рублей по 300 (14 белорусских). Ты относил и выбросил. Сейчас эта же майка потянет на рублей 700−800 (33−37). Но еще нужно постараться найти то, что тебе понравится по цвету. Выбор в некоторых магазинах скромный, словно мы перенеслись в советское время. Возможно, это связано с тем, что летний ассортимент продавцы не закупали, а вывесили прошлогодние остатки.
Ольга добавляет: Калининград всегда отличался тем, что многое люди покупали в соседних странах. Теперь это тоже проблема. Незадолго до 24 февраля ее семья заказала матрас, его делали россияне, но из польских компонентов.
— Изначально цена была 18 тысяч рублей (852 белорусских рубля), а когда пришло время забирать матрас, стоимость возросла до 30 тысяч (1421). Сотрудники тогда говорили, что не знают, будут ли еще такие производить, — вспоминает девушка.
Алексей же обратил внимание на то, что в середине июня, когда закрыли транзит, резко подорожали строительные материалы. Некоторые позиции исчезли с прилавков.
— Наша область активно застраивается, сюда привозят очень много цемента, — говорит он. — И чуть возникает дефицит, весь этот товар выкупают крупные строительные компании. Для обычных жителей его остается мало и по высокой цене. В итоге, в непростых ситуациях цемент для нас как лакмусовая бумажка: возникает напряженность, цена на него увеличивается. Сейчас пакет в 25 килограммов обойдется где-то в 400 рублей (18,9). А в остальной части России он стоит в районе 200 рублей (9,4).
По словам собеседника, многие строительные товары в Калининградскую область приходили из Европы. Сейчас за эти же лаки, краски просят раза в два-три больше. Людям приходится брать российские аналоги, а к их качеству местные еще не привыкли.
Светлана говорит, что рост цен жителей Калининградской области «конечно же, возмущает».
— Мы, как и многие другие жители региона, обсуждаем это дома, — объясняет она. — Но обычно такие разговоры сводятся к одному объяснению: «Ну, а что я могу сделать?»
Ольга тоже не исключает, что люди недовольны ростом цен. Да и сама она планирует обсудить свою зарплату с работодателем. Но говорит, что никто из ее знакомых из-за этой ситуации «на танки не полезет».
— Ни одна революция еще никому хорошо не сделала, — уверена она.
Об отношении к войне в Украине и пропаганде: «Изначально большинство думали: «Как так?»
У Светланы отношение к войне негативное. Она против действий России в Украине.
— Ничто не оправдывает смерть мирных жителей и солдат. Не важно, российские они или украинские. Мне кажется, один человек засиделся у власти и ему пора на пенсию, — заключает она.
Похожая позиция и у Алексея. В Украине у него живут родственники, там он бывал ежегодно. Говорит, не видел никаких «нацистских направленностей»:
— Я ходил в клубы, разговаривал на русском, все знали, откуда я, и проблем не возникало. Я, как и мои друзья, за дипломатическое решение всех возникающих проблем. В том числе и этой.
— По вашим наблюдениям, как жители Калининграда смотрят на события в Украине?
— Изначально, когда все началось, большинство людей, с которыми я общался, думали: «Как это так? Скорее бы все закончилось». А потом ситуация стала меняться. По моим ощущениям, сейчас тех, кто поддерживает политику государства, большинство.
— Почему так происходит?
— Думаю, это психологический фактор. Сразу реакция на войну у всех отрицательная. Затем ты начинаешь осознавать: я живу в стране с большим количеством вооружения. Эта страна нападает на другую и все аргументирует. В итоге человек пытается найти оправдание происходящему. Плюс некоторые люди не понимают, как можно идти против власти.
Ольга же действия РФ в Украине поддерживает. Она доверяет президенту и уверена: «он лучше знает, что нужно делать».
— Несмотря на то, что жить на данном этапе стало сложнее. Такого же мнения и другие близкие мне люди, — говорит она.
В семьях Алексея и Светланы все иначе. У них данная ситуация — причина разногласий между родителями и детьми.
— Было пару моментов, когда у нас до криков доходило, и я поняла, что больше не стану затрагивать эту тему. Тем более с папой мы видимся не так часто, — рассказывает Светлана. — Мой отец эрудированный человек, который разбирается во многих сферах, но тут он не переубеждаемый. Он смотрит и поддерживает Соловьева, иногда цитирует, что говорят в новостях. Как-то он сказал: «Дудь (журналист Юрий Дудь. — Прим. ред.) враг народа». Я отвечаю: «Папа, ты хоть знаешь, кто это такой? Ты смотрел хоть один его выпуск?»
— Как папа реагирует, когда вы указываете ему на цитирование?
— Говорит, что Соловьев крутой чувак. Была комичная ситуация, когда мы у папы спросили, почему, если Соловьев такой патриот, у него виллы в Италии? В ответ отец стал его оправдывать. Мол, он так доверял Европе, даже деньги вкладывал в другие страны, а с ним так подло поступили.
— Почему так происходит?
— Мне кажется, потому что пропаганда хорошо работает. Плюс у отца нет альтернативных источников информации. У меня была идея купить ему смартфон и подписать на альтернативные СМИ, потом поняла, что нет сил бороться. Плюс у папы слабое здоровье. Он слишком нервничает, и непонятно, какие могут быть последствия от наших возможных споров и информационных потоков. С другой стороны, даже когда у него дома был подключен интернет, он все равно искал там Соловьева.
Алексей говорит, что конфликты из-за политики сейчас возникают во многих российских семьях:
— Я говорю родителям, что даже в суде всегда выступают две стороны. Почему вы слушаете только одну? Они отвечают: «А откуда ты знаешь, что сказанное Украиной правда?» И это при том, что папа вырос в Украине. Но вот он помнит, что западная часть страны уже тогда выделялась, там старались говорить по-украински. К этим воспоминаниям пропаганда добавила историй про нацистов. Несмотря на это, отец прекрасно понимает: большинство жителей Украины — обычные люди, которые не имеют ничего против русских, и уверен, что мы наносим только точечные удары, а мирных жителей бомбят сами нацисты.
— Ваши родные в Украине с ним эту ситуацию обсуждали?
— Как-то они с папой поругались, но сейчас продолжают общаться. Я им объяснил, это все телевизор, и просил не обижаться.
— У вас есть друзья в Литве, Латвии? Повлияла ли данная ситуация на ваши отношения?
— Таких знакомых у меня нет, но как-то пересекался с поляками. Никаких проблем в общении у нас не возникло. Все в основном сходятся во мнении, что верхушки разбираются, а простой народ страдает. В самом Калининграде я тоже не чувствую разделения в обществе по этой ситуации. Просто одни клеят себе на машины букву Z, вторые замазывают их краской. В городе продолжают собираться компаниями. В компаниях могут встречаться люди разных взглядов, но никто из-за ситуации в Украине не ругается. Эту тему стараются не поднимать.