После начала войны в Украине и неудач российских войск в медиа — в основном украинских — часто звучит мысль о том, что будущее поражение РФ неизбежно приведет к ее распаду. Параллель простая: примерно то же самое в свое время произошло с СССР после поражения в холодной войне. О таком сценарии говорили, например, бывший глава украинского МИД Владимир Огрызко, глава разведки Кирилл Буданов, секретарь Совета нацбезопасности и обороны Алексей Данилов, эксперт Словацкой ассоциации внешней политики Юрай Месик. Впрочем, похожие заявления нередко звучали и до войны. Не берясь рассуждать о реалистичности такого сценария, мы решили посмотреть, какие части России, с исторической точки зрения, действительно в теории могли бы претендовать на полное отделение или хотя бы расширение автономии в ее составе.
Чечня и Северный Кавказ
Наиболее яркие примеры российского сепаратизма связаны с югом страны. Именно там в игру вступают не только национальные, но и религиозные различия.
В разные времена множество народов Кавказа боролись за автономию или полную независимость от России. Однако после распада СССР наиболее остро проблема сепаратизма стояла в Чечне — небольшой территории на самом юге российского Кавказа, бывшей частью Чечено-Ингушской автономной СССР. Это, фактически, единственный пример вооруженной борьбы за отделение от России после распада Советского Союза.
В августе 1990 года глава Верховного Совета РСФСР Борис Ельцин, выступая в Казани, произнес, обращаясь к руководителям республик и автономий, хрестоматийную фразу: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». В некоторых регионах фразу восприняли буквально.
Уже осенью того же года чеченские националисты, возглавляемые советским генералом Джохаром Дудаевым, провозгласили идею создания собственного государства «Нохчи-Чо» и выхода его как из состава России, так и из СССР. Это было реализовано уже в сентябре 1991-го: тогда дудаевцы фактически захватили власть в Чечне, разогнав парламент Чечено-Ингушетии. После этого контроль над регионом сконцентрировался в руках генерала и его окружения — первого вскоре избрали президентом самопровозглашенной республики. Московское руководство силу применять не спешило и пыталось договориться с Чечней мирно.
Но многочисленные переговоры к решению вопроса не привели. В то же время в Чечне продолжал расти уровень преступности, в частности экономической, что не могло не беспокоить Ельцина. Параллельно русское население республики подвергалось репрессиям, многим из них пришлось покинуть свои дома, а боевики Дудаева захватывали заложников даже за пределами Чечни. После неудачной попытки сместить президента Чечни силами местной оппозиции Россия решилась сначала на открытую поддержку повстанцев, а затем и на ввод собственных войск в конце 1994-го. Это обернулось первой чеченской войной.
«Новогодний» штурм Грозного, начавшийся 31 декабря, привел к ужасающим потерям среди российских войск — некоторые подразделения были практически полностью разгромлены. В итоге массовое отступление дудаевцев из центра чеченской столицы началось только в феврале. А последовавший полный захват города не привел к разрешению конфликта — сепаратисты перешли к тактике партизанской войны, и боевые действия продолжались в других регионах республики. Не помогла даже успешная ликвидация Дудаева в апреле 1996-го. Более того, в августе чеченцам удалось частично отбить Грозный, а также взять под контроль несколько других городов.
Итогом первой войны стало фактическое поражение России, зафиксированное Хасавюртовскими соглашениями августа 1996-го — по ним решение вопроса о статусе Чечни было отложено до 2001 года, а российские войска полностью выведены из республики. Чечня добилась фактической независимости — пусть и пока на пять лет.
Однако ситуация, которая сложилась в республике после этого, вновь несла России угрозу. Дело в том, что в Чечне начали набирать силу течения радикального ислама, выступавшие за создание на Кавказе исламского государства. В его состав, по их замыслу, должна была войти не только Чечня, но и другие мусульманские республики региона. Боевики-ваххабиты (сторонники этой идеи) начали проводить боевые вылазки за пределы Чечни: в частности, в соседний Дагестан и Северную Осетию. Особой поддержки идеи сепаратизма там не имели, однако присутствие в регионе вооруженных боевиков могло поменять ситуацию.
Все это, а также продолжающийся политический и социальный кризисы в Чечне привели ко второй войне, начавшейся в 1999-м и ставшей для России гораздо более успешной. Москва смогла договориться о поддержке с отдельными чеченскими лидерами (в частности, муфтием Ахматом Кадыровым) и после захвата Грозного сконцентрировалась на операциях по уничтожению групп боевиков в регионах. Активно продолжавшийся 10 лет конфликт завершился полным взятием республики под контроль. Подробно об истории двух чеченских войн мы рассказывали в отдельном материале.
Однако говорить об абсолютной ликвидации чеченского сепаратизма не только рано, но, вероятно, и вообще невозможно в ближайшей перспективе. Мир в Чечне, по мнению многих аналитиков, стал результатом личного союза между Владимиром Путиным (именно на фоне Второй чеченской войны произошел взрывной рост его популярности) и кланом Кадыровых. «Один чеченский клан получал от метрополии масштабную поддержку и исключительные преференции в обмен на общую лояльность и выполнение определенных условий», — писал Московский центр Карнеги.
Речь о том, что Чечня фактически получает от центра огромные финансовые дотации, а взамен не требует отделения. Аналогичные инструменты Россия применяет и в других республиках Северного Кавказа. Так, в 2021 году Дагестан и Чечня заняли первое и третье места в России по объему дотаций из федерального бюджета.
В начале этого года глава Чечни Рамзан Кадыров заявил, что на содержание республики федеральный центр тратит 300 миллиардов рублей в год (более 5 миллиардов долларов. — Прим. ред.). «Я тоже думал, что нужна нам отдельная Ичкерия (собственное название Чечни — Прим. ред.). Но, клянусь, мы не сможем прожить и трех месяцев. Представьте, Россия за год на республику, на содержание народа Чеченской республики 300 миллиардов тратит», — сказал Кадыров, добавив, что на территории Чечни нет «ни газа, ни нефти, ни света». «Без России мы не выживем, — резюмировал Кадыров. — Если нам другое предлагают, пусть напишут нам экономическую модель. Аллах дал нам шанс жить и развиваться. Не слушайте всяких шайтанов».
Исходя из этого, можно предположить, что в случае серьезных экономических проблем в России и снижения уровня дотаций регионов, неформальный союз может быть пересмотрен Кадыровым. Можно допустить и аналогичные стремления и у других республик региона — того же Дагестана или Северной Осетии. Однако несомненно, что первой в очереди на выход в случае кризиса в России будет именно Чечня. Тем более, что после двух войн с РФ у многих жителей республики к Москве есть личные счеты.
Татарстан и Башкортостан
Кардинально отличающийся от Чечни путь в свое время выбрали Татарстан и Башкортостан — там пытались отделиться от России мирно. Фразу Ельцина о «проглатывании суверенитета» в регионах также восприняли с воодушевлением, тем более что сказана она была в Казани — столице Татарстана.
В августе 1990 года одновременно с другими республиками, входившими в СССР (в том числе Беларусью), Татарстан объявил о своем суверенитете — хоть и формально являлся не отдельным государством, а лишь автономией в составе России. Причем в документе, который принял местный парламент, не упоминалось вхождение региона ни в СССР (такое себе не позволили даже союзные республики), ни в состав РСФСР. А в октябре 1991-го Верховный Совет республики объявил и о независимости — Татарстан сделал это даже раньше, чем, к примеру, Туркменистан и Казахстан.
Пытаясь спасти СССР, Михаил Горбачев склонял республики к подписанию нового союзного договора, по которому создавалась бы новая конфедерация — Союз Суверенных Государств (ССГ). Татарстан выразил желание участвовать в этом процессе на правах самостоятельного игрока — председатель татарского парламента Минтимер Шаймиев присутствовал на обсуждении договора в Ново-Огарево.
«Подпишем договор, если получим союзный (равный с другими республиками — Прим. ред.) статус, — сказал он на одном из заседаний в мае 1991-го. — Мы должны быть в Союзе. Раз отказали нам, два отказали, теперь при преобразовании Союза мы не можем допустить это еще раз. Россия должна по мере их созревания рожать республики. Почему мы должны решать оборонные вопросы через Россию? Нефтехимический комплекс у нас крупнейший в мире. <…> Вопрос о членстве [автономных республик в ССГ] должен решаться двумя третями [голосов других республик, уже участвующих в создании ССГ], а не единогласно».
«Россия должна оставаться единой, — говорил на той же встрече Борис Ельцин (это было за несколько месяцев до произнесения упомянутой выше фразы в Казани). — Разрушить ее единство было бы величайшей ошибкой. Нам этого не простят. Даже если одна республика подпишется отдельно — это прецедент, начнется волна распада, тем более, что везде есть население другой национальной принадлежности».
Это расхождение в позициях глав России и Татарстана перенесется и на будущие годы. Казань будет настаивать на полном отделении и своей самостоятельности, Россия — говорить о невозможности создания такого прецедента, опасаясь сепаратизма в других регионах.
После провала проекта ССГ и создания СНГ в Татарстане приняли декларацию о вхождении в эту конфедерацию на правах учредителя, однако другие участники продолжали признавать его частью России.
Наиболее острый момент противостояния произошел в марте 1992-го — тогда в Татарстане провели референдум о статусе республики. Большинство принявших участие в голосовании граждан (61,4%) высказались за независимость и равноправные отношения с РФ. В ответ российский Конституционный Суд признал практически все принятые в Татарстане документы о суверенитете и независимости, а также решение о проведении референдума, не соответствующими Конституции. Казань же отказалась подписывать предложенный Россией Федеративный договор о разграничении полномочий, который должен был заложить правовые основы взаимоотношений между Москвой и автономными республиками. В том же году Татарстан принял собственную Конституцию, которая объявляла республику суверенной.
В какой-то период события в Татарстане отошли на второй план — в 1993 году Ельцин был озабочен собственным конфликтом с парламентом. После подавления восстания Верховного Совета в Москве к принятию была предложена новая Конституция России, в которой Татарстан рассматривался как субъект РФ. Однако республика и ее жители голосование бойкотировали. Участие в референдуме приняли меньше 15% жителей, а потому в Татарстане его признали несостоявшимся.
В итоге стороны все же сели за стол переговоров. Их результатом стало подписание в 1994 году Договора о взаимном делегировании полномочий. Фактически, Татарстан соглашался на вхождение в состав России как часть конфедерации. Взамен республика получала широкую автономию, а также контроль над собственностью, которая находилась на ее территории, — а это в том числе крупнейшие предприятия добывающей отрасли и промышленности. По факту же это привело к установлению местной номенклатурой контроля над бизнесом Татарстана (по данным Фонда борьбы с коррупцией Алексея Навального, семья Минтимера Шаймиева в 2019 году была третьей богатейшей во всей России с состоянием в 2,5 млрд евро).
Татарские националисты с решением о вхождении в состав России были несогласны, однако их митинги были разогнаны местными властями. С тех пор республика неизменно находилась в составе России, пусть и обладая особым статусом, а также собственным президентом (Шаймиев оставался на своем посту 20 лет).
Как и Татарстан, Башкортостан в 1990 году принял декларацию о государственном суверенитете. Эту республику возглавлял бывший директор Уфимского нефтекомбината Муртаза Рахимов. Однако здесь конфликт с центром не зашел так далеко, как в случае с Казанью. Уже в 1992 году республика подписала с Москвой тот самый Федеративный договор о разграничении полномочий, который не захотели подписывать татары. Своеобразной «платой» стало разрешение Москвы оставлять в регионе деньги, полученные от продажи 30% добываемой в нем нефти.
Уфа, как и Казань, получила широкую автономию — например, республика имела собственную Конституцию. Это приводило к юридическим странностям, когда местные законы прямо противоречили общероссийским. Так, Конституция Башкортостана содержала пункты, ограничивающие в правах граждан, не владеющих башкирским языком, — этим людям не только было запрещено баллотироваться на пост президента республики, но и занимать вообще какие-либо должности на госслужбе. Всех жителей Башкортостана обязали указывать свою национальность в паспорте, а когда соответствующая графа в общероссийских документах исчезла, ввели собственные документы. Президент Муртаза Рахимов, пытаясь проводить самостоятельную внешнюю политику, не только признал государственность Абхазии (поставив в неловкое положение российскую дипломатию, тогда выступавшую за целостность Грузии), но и ухитрился в разгар первой чеченской войны заключить договор о дружбе с Джохаром Дудаевым.
Ситуация с Татарстаном, Башкортостаном и другими республиками некоторое время оставалась стабильной, однако при Путине российские власти перешли в контрнаступление на федерализм, постепенно лишая регионы реальной самостоятельности. В стране начали принимать законы, призванные усилить влияние Москвы в автономиях — в частности, изменили способ формирования верхней палаты парламента и отменили выборы глав регионов. В 2015 году был принят закон, запрещающий регионам использовать термин «президент» в отношении своего административного руководителя. Кремль настаивал на том, что в России может быть только один президент. На тот момент сохранить такое название удалось лишь Татарстану — однако в конце 2021-го этого права лишили и Казань, несмотря на внезапный демарш местного парламента.
Народы Сибири: Якутия, Тыва и другие
Целое множество движений за отделение от России существовало в 90-е в Сибири.
Крупнейший из регионов РФ (его площадь составляет более 3 млн квадратных километров — это в 15 раз больше территории Беларуси) — Якутия — в сентябре 1990-го также принял декларацию о государственном суверенитете. Однако о независимости речи не шло — местный парламент сразу же признал, что республика является частью РСФСР. Тем не менее здесь также начали избирать своего президента, в 1991 году сменили название административной единицы на Республика Саха (Якутия), а также приняли Конституцию. В 1992 году регион без сопротивления подписал Федеративный договор — ценой стал указ Ельцина, по которому власти республики могли распоряжаться местными природными ресурсами и контролировать их добычу (речь шла о драгметаллах, драгоценных камнях и полезных ископаемых, которыми богата Сибирь).
Как и в других регионах, автономия в Якутии начала сокращаться в эпоху Путина. Практически сразу после избрания он отменил контроль республики над добычей природных ресурсов. В 2009 году из Конституции исключили положения о суверенитете, а вскоре республика лишилась и собственного президента. Особого сопротивления со стороны местных властей все это не вызвало.
Практически аналогично выглядела и ситуация с другой тюркской автономией Сибири — Республикой Тува. В 1990-м году здесь приняли свою декларацию о суверенитете (правда, значительно позже других регионов — в декабре). Затем признали, что регион является частью России, и, получив аналогичную Якутии автономию, подписали Федеративный договор. В 1993 официальное название республики сменили на более соответствующее самоназванию народа — Республика Тыва. Существовали объединения, призывавшие к расширению автономии или полному отделению от России, — например, Народный фронт «Хостуг Тыва» («Свободная Тува») или Народная партия суверенной Тывы. В начале 90-х в республике проходили столкновения местного населения с приезжими, из-за чего из нее уехали более 20 тысяч русских.
Однако и здесь со временем началось лишение региона самостоятельности. В Конституцию Тывы в 2001 году вернулся термин «Тува», равнозначный «Тыве». Упоминания о суверенитете были удалены, а русский язык получил равные с тувинским права. Упразднена была и должность президента Тывы — с того времени республику возглавлял назначаемый в Москве председатель местного правительства. Интересно также, что Тыву нередко посещает Владимир Путин — здесь он отдыхает с уроженцем республики Сергеем Шойгу.
Дальний Восток
Стремление к отделению от России есть и на Дальнем Востоке — регионе, преимущественно русском по населению. Причем корни ее лежат не в эпохе перестройки, а в 20-х годах прошлого века — тогда на этой территории существовала де-юре независимая Дальневосточная республика (ДВР), являвшаяся по сути буферным государством между Советской Россией и Японией. Любопытно, что в этом образовании не внедрялся коммунизм, а продолжал действовать капитализм, и именно здесь были «обкатаны» многие практики НЭПа, распространенные позднее на весь СССР.
Еще в 1991 году приморские власти обращались к Москве с идеей о предоставлении Дальнему Востоку широкой автономии с административным центром во Владивостоке — для укрепления самостоятельности региона. Однако затея не была реализована.
Тем не менее именно экономика является одним из факторов, которые поддерживают идеи самостоятельности Дальнего Востока. Дело в том, что именно здесь сильнее всего сказывается влияние мощных соседей России — Японии, Китая, Южной Кореи и даже США, которым принадлежит значительная часть местного бизнеса.
«В свое время я был не только активным борцом против создания Дальневосточной республики, но и ярым противником даже разговоров об этом, — рассказывал губернатор Хабаровского края Виктор Ишаев. — Весной 1992-го присутствовал у нас на заседании ассоциации экономического взаимодействия субъектов Федерации Дальнего Востока тогдашний вице-премьер Махарадзе. Сказал, что правительство и президент весьма обеспокоены участившимися высказываниями официальных лиц о создании Дальневосточной республики <…> Главы администраций дальневосточных территорий тогда искренне ответили, что мы-де занимаемся реальной экономикой».
«Приморский сепаратизм существует, но главная его проблема в том, что он культивируется из Москвы. В глубине души все московские чиновники уверены, что, если нам разрешить спокойно ездить на праворульных машинах, мы скоро достанем из-под кровати по автомату, который у нас у всех там лежит, и объявим независимость, — рассказывал изданию „Коммерсантъ“ в 2012 году один из местных бизнесменов. — Я спрашивал у руководителей, мол, вам не кажется, что надо бы выйти на Москву с предложениями налоговых льгот для местного бизнеса, как-то таможенное законодательство изменить. Страна у нас большая, а всех под одну гребенку ориентируют на Европу».
Кроме того, Приморье — один их самых протестных регионов России. Ранее здесь существовало оппозиционное объединение «Дальневосточная альтернатива», одной из целью которого было добиться исключений из общероссийских законов для этого региона. А в 2020 году году в Хабаровске начались масштабные протесты против увольнения и ареста местного губернатора Сергея Фургала, продолжавшиеся более двух месяцев. На его фоне возникло движение «Голос дальневосточника», также выступающее за расширение прав региона.
Карелия
Еще одной проблемной точкой на карте России выглядит Карелия — однако, скорее, лишь формально. Дело в том, что заметная часть этой исконно финской территории досталась России по итогам советско-финской войны 1939−40 годов и Великой Отечественной войны (финны выступили на стороне немцев, а после поражения отдали СССР еще некоторые земли).
Существует неподтвержденная информация, что в эпоху перестройки СССР якобы был готов вернуть отнятые у Финляндии территории, но та отказалась из-за невозможности их заселить. И дальнейшие события показали, что Хельсинки в возврате части Карелии действительно не заинтересованы: лидеры государства множество раз публично заявляли, что между странами отсутствуют территориальные споры или претензии.
Публично в самой Карелии об отделении также практически не говорят. А редкие случаи озвучивания идей о воссоединении с Финляндией жестко пресекаются (с 2013 года в стране существует закон, предусматривающий до пяти лет заключения за публичные призывы к сепаратизму). В 2010 году за распространение в городе Сортавала листовок с призывом передать Финляндии часть Карелии был на 100 тысяч рублей (на тот момент более 3 тысяч долларов) оштрафован один из жителей Петрозаводска. А в 2015-м Петрозаводский городской суд вынес приговор депутату из карельского города Суоярви Владимиру Заваркину: на митинге за отставку главы региона он предложил в качестве реакции на бездействие властей провести в Карелии референдум по отделению от России и получил за это штраф в 30 тысяч рублей.
Курилы, Калининград
Еще несколько регионов России выглядят потенциальными кандидатами на отделение из-за своего спорного статуса или географического положения.
Так, к примеру, Южные Курилы уже 70 лет являются спорной территорией между Россией и Японией — из-за этого страны до сих пор не могут заключить мирный договор по итогам Второй мировой и формально находятся в состоянии войны. Токио претендует на острова Итуруп, Кунашир и Шикотан, а также архипелаг Хабомаи (в России последний вместе с Шикотаном именуют общим названием Малая Курильская гряда), контролирующиеся Россией. Недавно стало известно, что в ответ на японские санкции из-за войны в Украине Россия объявила об отказе от дальнейших переговоров по мирному договору по итогам Второй мировой войны, а также запретила японцам посещение Курильских островов без визы. В ответ Япония назвала Курилы «незаконно оккупированной территорией».
Сепаратистских настроений на самих островах, естественно, нет: практически все их примерно 20-тысячное население составляют русские. Коренные же азиатские жители были насильственно вывезены с островов по распоряжению Иосифа Сталина.
Чем-то похож на Южные Курилы другой регион России, находящийся на противоположном ее конце. Речь о Калининградской области. На этой территории до Второй мировой тоже массово не жили русские, однако по Постдамским соглашениям 1945 года город Кенигсберг вместе с прилегающими территориями был передан СССР и включен в состав РСФСР. Немецкое и литовское население региона было депортировано, в переименованный в Калининград город массово переселяли людей из других частей Советского Союза (в том числе из Беларуси). После этого область, как западный форпост СССР, была сильно милитаризована, а в городе Балтийске (ранее назывался Пиллау) размесилась крупнейшая база всего Балтийского флота.
После выхода из состава СССР Литвы Калининградская область превратилась в эксклав России — добраться до региона по земле, не выезжая из страны, стало невозможно. Это повлекло за собой серьезные экономические и демографические изменения. Расстояние от Калининграда до Варшавы составляет 400 км, до Берлина — 600 км, в то время как до ближайшего российского областного центра — Пскова — 800 км, а до Москвы — 1300. Многие местные жители практически не бывают в остальной части России, при этом часто выезжают в соседние страны ЕС. С европейскими соседями связана и экономика региона. Поэтому многие калининградцы считают свою территорию особой в составе РФ и требуют соответствующего статуса.
В декабре 1993 года в регионе была создана Балтийская республиканская партия, выступавшая за повышение статуса территории до республики в составе России. В Кремле никакой крамолы в этом не видели — но лишь до прихода на президентский пост Владимира Путина. В 2002 году был принят закон, по которому партией могла называться лишь общероссийская, а не региональная организация. Таким образом БРП была ликвидирована — несмотря на жалобы в Конституционный суд и Европейской суд по правам человека. Многие лидеры организации уехали за границу или попросили там политическое убежище. Позднее ее место заняло движение «Республика», выступающее за автономию, десоветизацию и возвращение исторических имен ряду городов области. Также калининградцы добивались упрощения визового режима с ЕС.
В 2017 году некоторые местные активисты подверглись преследованию: они, в частности, призывали вернуть Калининграду название Кенигсберг, восстановить взорванный в советские годы немецкий Королевский замок и выступали за интеграцию с Евросоюзом. Участники организации «Балтийский Авангард Русского Сопротивления» (БАРС) оказались в СИЗО по обвинению в терроризме (отметим, что идеология, которую исповедовали участники организации, действительно была несколько маргинальной, однако каких-то конкретных действий, которые можно было бы квалифицировать как террористические, они не совершали — суд в итоге посчитал их невиновными в попытке захвата власти в области). Позднее их осудили по более мягкой статье за экстремизм, однако обвиняемые все равно получили серьезные сроки. Так, лидера БАРСа Александра Оршулевича приговорили к 8 годам лишения свободы.