В пятницу, 16 августа, «Зеркало» рассказывало историю экс-политзаключенного Егора Евстратова, который почти два года провел в тюрьме из-за испорченного авто милиционера. Во время задержания мужчину ранили дробью, а из девятерых участников этой «акции» четверых силовики сразу подняли и куда-то увели — ни в ИВС, ни позже на суде этих людей не было. Как оказалось, это были сотрудники милиции. Еще до прибытия на точку сбора мужчин ждала группа захвата, а на крышах велась оперативная съемка. Подробнее о том самом случае мужчина поделился с правозащитным центром «Весна». Приводим его рассказ с незначительными сокращениями.
Егору Евстратову 34 года. Его задержали в 2020 году по двум уголовным статьям за поджог машины жены милиционера: ч. 2 ст. 339 (Хулиганство, совершенное группой лиц) и ст. 295−3 (Незаконные действия в отношении предметов, поражающее действие которых основано на использовании горючих веществ).
В феврале 2021 года его приговорили к трем годам и двум месяцам колонии. Из этого срока пять месяцев он пробыл в самой колонии и около двух лет — в тюрьме.
Для Егора открыт сбор на BYSOL, вы можете поддержать его по этой ссылке.
«Потом окажется, что в этой случайной группе оказались четыре силовика»
Евстратов учился в БНТУ на инженера-механика, отслужил срочную службу в армии и работал в частной мебельной фирме. Весной 2020 года он решил уволиться, а после активно участвовал в митингах, пикетах, дворовых акциях. Хотя до этого, рассказывает мужчина, не был столь политизирован.
— Мне, конечно, долгое время не нравилось то, что происходит в стране, но такого социального напряжения, как в тот период, еще не было. 2020-й год пробудил многих, в том числе и меня. Я понял, что это время, когда нужно что-то менять.
Судьбоносным для Егора стал один из митингов в минском парке Дружбы народов. Там он высказался на «открытом микрофоне» для протестующих и познакомился с Павлом Сахарчуком, который через несколько месяцев предстал перед судом вместе с ним. Мужчины обменялись контактами, а после одного из воскресных шествий стали общаться.
— Он мне рассказал, что знает людей, которые настроены отвечать силовикам такими же методами, какими они сами действуют против народа. Я ответил, что считаю такие действия логичными и совершенно оправданными. Тогда Павел предложил мне присоединиться к этой самой группе. Почему-то для себя я решил, что это все хорошие знакомые Павла, которых он давно знает, и учтиво не спрашивал, кем были эти люди. Хотя сам я для него являлся человеком, которого он видит второй раз в жизни. В общем, потом окажется, что в этой случайной группе людей оказались четыре силовика.
Речь идет о закрытом телеграм-чате «Кепка», в котором состояли всего 11 человек. Впоследствии пятеро из них оказались на скамье подсудимых, двое не смогли участвовать в акции, потому что были на работе, а еще четыре — как выяснилось потом, силовики — просто испарились, как после задержания, так и из материалов дела.
— С участниками чата лично мы встретились два-три раза. В какой-то момент пришли к соглашению, как именно мы сами можем ответить на все то беззаконие, что творили силовики. В то время люди в униформе частенько разбивали машины протестующих, личными автомобилями владели и они сами, — рассказывает Егор. — Решили, что можем ответить им тем же самым. В «Черной книге Беларуси» активно публиковались данные сотрудников МВД, кто-то из участников скинул в чат публикацию из ЧКБ и предложил испортить машину одного из начальников Департамента исполнения наказания (ДИН). Там сообщалось, что он координирует действия на протестах и несет ответственность за избиения задержанных. Цель казалась вполне удобной и закономерной.
Некоторые ребята очень сильно лоббировали именно эту машину и говорили, что уже успели съездить в тот самый двор, сами ее видели и она прямо сейчас на месте. Теперь я понимаю, что эта машина была не просто так закинута в ЧКБ. Абсолютно уверен, это было заранее спланированное мероприятие силовиков. Об этом свидетельствует и тот факт, что авто было застраховано по автокаско 28 сентября 2020-го года около 16 часов дня — всего за несколько часов до того, как мы его поцарапали. Это озвучили на суде. Но заранее об этом никто из нас знать не мог, да и не задумывался — у всех было бойцовское настроение. Те самые ребята, что предложили именно эту машину, заявляли, что акцию необходимо провести «СЕГОДНЯ».
«Кто-то запенил двери, кто-то красил баллончиками — и тут на нас побежала толпа»
В ночь с 28 на 29 сентября 2020 года в деревне Боровая Минского района оказались девять человек из телеграм-чата «Кепка». Егор рассказывает теперь о случившимся так же, как и три года назад при допросе на суде. На процессе он частично признал вину, открыто рассказывая про акцию и ее мотивы.
— Приехали на точку сбора, переоделись, кто-то взял баллончики или гвозди, кто-то — монтажную пену. На месте один из участников взял какую-то стеклянную бутылку и громко разбил ее о стену. Теперь уже ясно, что это был своего рода звуковой сигнал, чтобы выдать точное местоположение нашей группы силовикам по периметру, — вспоминает Евстратов. — От точки сбора мы пешком пошли во двор, в котором была припаркована та машина. Когда пришли, один из участников предложил пройтись по двору на разведку. Я согласился осмотреть вместе с ним территорию на предмет случайных прохожих. Но теперь понимаю, что это был тоже сигнал — в пустом дворе двух свободно прогуливающихся людей отлично видно, а группа задержания была уже наготове, с крыш ближайших домов велась оперативная съемка.
Когда мы вернулись, все произошло довольно стихийно и быстро: кто-то запенил двери, кто-то красил белым и красным баллончиками. Помню свист от проколотых шин, ну, а я в нескольких метрах все это снимал на камеру. И тут со всех сторон — с улиц, из подъезда, из машины — на нас побежала толпа. Мы не успели опомниться, как оказались в кольце.
После задержания парней МВД показало видеосюжет с кадрами той самой оперативной видеосъемки с крыши, а также избитых фигурантов дела.
«Совсем непросто спорить с тем, кто одной ногой стоит у тебя на спине»
Евстратов рассказывает, что задержание проводил «Алмаз», сотрудники использовали помповые ружья с резиновой дробью. В основном все выстрелы пришлось на него, но «попало еще в кого-то».
— Я слышал звуки выстрелов, понимал, что в меня попадает, но в моменте ничего не чувствовал — боль пришла позже. Тогда нас «приняли», как сейчас говорят, брутально: били дубинками, ногами, применяли электрошокер в область шеи. <...>. Во всем этом не было никакой необходимости — мы были на земле, руки за спинами. Наверное, бить нас им было просто в удовольствие, — говорит Егор. — Все это сопровождалась всякими оскорблениями. Они даже пытались поговорить якобы по душам, переубедить нас, что мы ошиблись во взглядах. Однако совсем не просто спорить и приводить разумные доводы тому, кто одной ногой стоит у тебя на спине.
Экс-политзаключенный рассказывает, что в ту ночь им также залили глаза слезоточивым газом. После пришел, как он предполагает, руководитель операции. Он назвал имена четверых человек — их подняли и куда-то увели.
— Собственно, это были те самые сотрудники милиции. Больше их никто не видел, в деле они никак не фигурировали. А мы впятером еще несколько часов пролежали на земле, пока нас не сложили один на одного в бус и не повезли оформлять в отделение, а потом — в изолятор. Я тогда заявил, что мне нужна помощь врачей. Приехала скорая, но сотрудники очень ругались с ними, потому что не хотели выделять людей для сопровождения. Но медсестра настояла: если не обработать раны, будет гангрена.
Егору потребовалось хирургическое вмешательство — по словам хирургов, в противном случае развитие гангрены было неминуемо, мертвую ткань необходимо было удалить, а раны обработать. Он отмечает, что в больнице все подробно фиксировали и фотографировали на «специальный фотоаппарат учреждения здравоохранения», но потом снимки пропали.
Егор вспоминает, что в заключении писал жалобу на необоснованное применение оружия и спецсредств, но получил отписку, что сотрудники «действовали по ситуации в рамках, разрешенных законодательством». В больнице мужчина пробыл всего несколько часов, а после его отвезли в ИВС.
— Я говорил, что мне нужно на перевязку, так как врачи в больнице сказали, что меня нужно будет периодически привозить. Но личный состав для поездок в больницу у ИВС не предусмотрен, поэтому сотрудники сами, как умели, меняли мне повязки — где-то с юмором, где-то с пониманием, но действительно старались. Через трое суток на ИВС опухоль начала спадать. А потом меня перевели на Володарку, где был профессиональный медицинский персонал, к которому я ходил на перевязки, а потом удалял швы.
Дело минчан вела целая следственная группа под руководством Карины Борис. По словам Егора, в какой-то момент следователи начали работать в ускоренном режиме, вероятно, получив на то указание сверху.
— Борис дала два дня на изучение всех материалов дела — а это порядка 11 томов по 400 страниц каждый, если память не изменяет. Я ей сказал, что за два дня такой объем информации изучить невозможно, и я буду изучать столько, сколько потребуется и позволяет законодательство. Но следовательница сказала, приложит к материалам докладную записку, что я отказался от ознакомления, никак не мотивируя свое решение. И более того, лишит свидания с родственниками. Я отказался от ее условий, а она сделала именно то, что и обещала. Хотя изучать материалы я начал — это было видно по ведомости, где отмечены страницы, — рассказывает мужчина.
«Так торопились сделать репортаж, что использовали кадры оперативной сьемки, где отчетливо видно, что нас точно не пять»
Он на протяжении двух лет писал жалобы в СК и прокуратуру на действия Борис, но получал отписки, что «проверка проведена, нарушений не выявлено». Перед судом Егору все же дали время на ознакомление с материалами.
— Меня привозили в суд около шести раз, за которые я прочитал все тома. Но это было в подвальной камере, никакого компьютера там не было, поэтому я не мог ознакомиться с материалами на цифровых носителях.
Вспоминая суды, Евстратов говорит, что они проходили рутинно и монотонно, но сам он был рад хотя бы при таких условиях повидаться с родственниками.
— Пожалуй, самый запоминающийся на суде момент — когда один из адвокатов заявил ходатайство о просмотре ролика МВД, который ранее показывали по телевидению. Они так торопились сделать репортаж, что использовали в нем кадры оперативной сьемки с крыши, на которых отчетливо видно, что нас — участников акции — точно не пять. Сам судья Виктор Шевцов до этого уверял, что нас было пятеро… Он даже лично вслух пересчитывал людей, которые попали на камеру моего телефона, и там в кадре действительно ни разу одновременно не оказывалось более двух-трех человек. И вот когда ему предоставили доказательство, он тут же объявил об окончании заседания и назначил следующее через неделю. А потом этот факт специально не вспоминали.
В январе 2021 года Егору присудили три года и два месяца колонии общего режима. Егор приговор воспринял спокойно. Но переживал за родных, для которых это стало ударом.
— Но для меня нормально. В то время были такие приговоры — в два-три года лишения. Ну, я попал в такой период. А спустя полгода-год многим уже назначали по семь-восемь лет колонии. Потом в колонии я встречал людей, которым за комментарий два года давали, а у меня за деяние — три, — заключает бывший политзаключенный.
Читайте также
