Мир моды, показы и жизнь моделей мы обычно видим в фильмах: бешеная конкуренция, свет софитов над подиумом, поклонники и немаленькие гонорары. Как ни странно, реальная жизнь выглядит почти так же, говорит Глеб Вашкевич. Беларус работает моделью в США, участвовал в нескольких крупных шоу и на одном из показов презентовал новую коллекцию Calvin Klein. Он рассказал «Зеркалу» об изнанке модельного бизнеса, почему носит юбки и правда ли, что гетеросексуалов в этой сфере нет.
«Большой город, возможности, свобода»
Глебу Вашкевичу 21 год, парень родом из Минска. Или, как говорит он сам, «с парка Челюскинцев». Сцена и публичные выступления для него не в новинку: с трех лет беларус занимался народными танцами. Во многом благодаря этому случилась и его модельная карьера, и жизнь в США.
— Наш коллектив «Ровесник» приглашали на разные фестивали и конкурсы представлять Беларусь, — рассказывает он. — И когда мне было 14 лет, позвали в Нью-Йорк и в Солт-Лейк-Сити. Тогда приехал в Америку в первый раз, был еще ребенком — и тут Нью-Йорк! Большой город, возможности, свобода. Я тогда еще не интересовался тем, что происходит в нашей стране, но понимал, что, несмотря на всю любовь к Беларуси, мне там очень тесно. После трехнедельной поездки с коллективом понял, что хочу жить в Америке. Поэтому, закончив школу, поступил в Университет Пасифик в Калифорнии и в 2021 году переехал.
Правда, штат Голливуда в сериалах и кино и в жизни — разные вещи, уверен Глеб. Калифорнийская мечта на деле оказалась не для беларуса: Лос-Анджелес, в котором он жил, был типично американским и совсем не подходил любителям европейского уклада. Там нет привычного для нас города, в котором можно погулять, дома и здания раскиданы так, что без машины передвигаться просто невозможно. И через два года Глеб перевелся в Чикаго, в университет Лойола.
— С августа прошлого года живу там, и мне очень нравится, — делится он. — Город намного более европейский, и в то же время это Америка. Теперь изучаю бизнес и маркетинг (до этого была режиссура). Еще в Калифорнии понял, что во время ковида многие творческие люди потеряли свои профессии, а бизнес всегда остается. Тем более в бизнес-маркетинге есть место творчеству. И сейчас мой план «А» — искать работу в этой сфере и совмещать с кастингами и показами. Потому что, хотя мне очень нравится модельный бизнес, это не совсем устойчивый вариант.
«Писали, почему еще не работаю с модельным агентством»
Впервые Глеб попробовал себя в качестве модели еще в 16. Тогда все получилось случайно: знакомая начинающая визажистка искала парня для макияжа и фотосессии. Собеседнику предложили поучаствовать — и он, долго не думая, согласился.
— Мне все равно было, что обо мне подумают люди на улице. Я люблю себя, люблю фешен, и это главное, — говорит он. — Приехал к этой девочке, она сделала крутой мейкап. Впервые увидел себя с макияжем и понял, что могу выглядеть по-другому. Мы сделали фотосессию, и она получилась очень крутой! Я себя тогда почувствовал как модель. И мне куча людей после этого писали, почему еще не работаю с модельным агентством. Тогда впервые об этом задумался.
После той фотосессии Глеба стали приглашать и другие фотографы. Сотрудничество было некоммерческим, так парень набирался опыта и увеличивал портфолио. Специально позировать и дефилировать нигде не учился, уточняет он, много смотрел на других моделей, старался запоминать и использовать их лайфхаки, перенимать опыт. Работать планировал в США, но все пошло не совсем по плану.
— Из-за коронавируса там все затухло на несколько лет, был очень жесткий локдаун, ничего не работало, — вспоминает он. — А когда переехал в Чикаго год назад, ограничения сняли. И я начинаю ходить по модельным кастингам. За этот год участвовал в трех крупных показах: в Лос-Анджелесе (Art hearts fashion Los Angeles), Майами (Art hearts fashion Miami) и Чикаго (Chicago fashion week by FBC). В сентябре поеду в Нью-Йорк на «Неделю моды». Там очень жесткий отбор, но это самый крутой модельный город в Америке, на уровне Милана, Лондона и Парижа. Конечно, очень страшно, потому что новый этап, большой город, столько соперничества. Но еще и большое развитие, поэтому постараюсь собраться.
«Модели могут получать 500−700 долларов за показ»
Модельный бизнес в США, объясняет Глеб, очень масштабный. Войти в него можно и самостоятельно (искать кастинги, рассылать заявки), и с помощью агентств. Последний вариант проще — в таком случае нужно просто приходить в нужное время в нужное место и показывать, на что способен. Правда, заключить договор с ними — задача не из легких.
— Первым агентством, с которым я хотел работать, было Select Model Management — оно очень крутое, офисы в самых больших городах Америки, — рассказывает Глеб. — Там просто огромный отбор. Я пришел туда уже в Чикаго, в сентябре прошлого года. И нам задавали только два вопроса: расскажи про себя что-то уникальное и кто ты, что ты. Пять секунд на тебя смотрят и говорят, идешь дальше или нет. Дошел до финального отбора. И вот сижу, на столе лежит контракт, осталось только подписать. Я по всем критериям подходил, но последний вопрос поломал абсолютно все: «У тебя же есть американский паспорт?»
В итоге в Select Model Management парня не взяли. Но он быстро нашел другое агентство — SCE Agency. С ними сотрудничает без постоянного контракта, так как во время учебы не может работать регулярно.
— Но они все равно меня приглашают на разные съемки и показы, потому что видят во мне потенциал. А когда я закончу универ и смогу работать, подпишем контракт, — говорит беларус. — Конечно, из-за этого гонорар сейчас меньше, 200−350 долларов. Те, кто на контракте, могут получать 500−700 за показ. Многое зависит от того, сколько ты работаешь моделью, какой у тебя опыт, — все это накапливается, и гонорары растут.
По словам Глеба, зарабатывать на жизнь только модельным бизнесом довольно сложно: «Есть либо очень бедные модели, либо супермодели». Поэтому сам парень делает ставку прежде всего на сферу маркетинга, а пока что у него есть и другие подработки. Например, в Чикаго Глеб преподает различные стили танца и иногда занимается фотографией.
— Совмещать все это очень тяжело, иногда живу просто на износ. День полностью расписан, прихожу домой и валюсь, даже не листаю ленту в Instagram перед сном, — делится он. — Но мне нравится занятая жизнь, она интересная, насыщенная. Когда только переехал, так отвлекался от негатива, а теперь просто кайфую. У меня очень много целей в жизни, кажется, ради этого и я живу.
«Прождешь два-три часа, чтобы на пять минут показаться организаторам»
Чтобы получить место на подиуме, нужно ходить на кастинги. Но это только полдела.
— Начнем с того, что показы бывают разные. Есть большие профессиональные шоу в крупных городах, есть локальные — там презентуют свои модели местные дизайнеры. В США небольшие бренды часто проводят такие мероприятия, на них я был раз 15−20, — объясняет Глеб. — Они во многом отличаются от крупных шоу. Там не такой жесткий отбор, уровень профессионализма чуть ниже. И атмосфера другая: например, в Чикаго примерно 200−300 моделей, которые регулярно участвуют в показах, и вы уже друг друга знаете. Поэтому обстановка больше домашняя, как будто в одной школе учитесь.
На больших шоу ситуация другая. Всего Глеб был на пяти кастингах в большие шоу, три из них прошел. Он говорит, что если в Чикаго, к примеру, приходит максимум 200−300 человек, то в крупных городах может быть несколько тысяч желающих.
— Я собираюсь на кастинг в Нью-Йорке осенью, и обычно на отборы такого уровня приходит тысячи три человек. Почти все молодые, от 18 до 28−30, старше я не видел. Из них выбирают, допустим, 150−200. То есть достаточно жесткий кастинг. Причем ты прождешь два-три часа, чтобы на пять минут показаться организаторам, — рассказывает собеседник. — И часто все это может быть формальным, потому что там есть своя монополия. За известными моделями, которые участвовали в прошлом году, уже закреплены места. Если кто-то из них не приходит, место освобождается, и ты пытаешься пройти. Но тут главное первый раз вскочить, и считается, что в будущем уже будет легче пробиваться.
Обратная сторона кастингов на крупные показы — конкуренция и неприязнь между моделями. И хотя истории про подсыпанное битое стекло в туфлях остались в прошлом, говорит Глеб, многие не упустят шанса напакостить соперникам.
— Если смотреть «Топ-модель по-американски», видна очень напряженная атмосфера. И все на самом деле так. Я хожу на кастинги год и только сейчас начал к этому привыкать, — делится парень. — Как минимум всегда, когда приходишь, чувствуешь неприязненные взгляды. С тобой никто не поздоровается, хотя в Америке это принято. Жесткого буллинга не будет (за это могут исключить из агентства), но слухи, обсуждения за спиной или даже травля в соцсетях вполне вероятны. Могут пихнуть плечом, поставить подножку. Обычно всегда есть один-два таких человека на кастинг.
«Как в кино» бывают не только неприятные ситуации. История о том, как Глеб попал на показ в Майами этой весной, тоже напоминает голливудскую.
— Там очень жесткий отбор, я даже переживал и чувствовал себя дискомфортно, — вспоминает беларус. — Все это по сути было вечеринкой с бассейном: одни плавали, вторые в это же время проходили кастинг. Выглядело точь-в-точь как в каком-то американском сериале. И вот я захожу в лифт, а за мной какая-то девушка, явно местная. Решил, что она тоже модель. И начинает общаться, как типично делают американцы: «Привет, откуда ты?» Я говорю, что «украинский беларус» (моя мама из Украины). Обычно американцы не очень понимают, что за Беларусь, хорошо, если знают Украину. Но оказалось, что она слышала о нашей политической ситуации, и даже начала меня как будто бы жалеть. Я такой: «Я сильный мальчик, меня жалеть не надо». В общем, мило пообщались, обменялись контактами. Я этому знакомству вообще никакого значения не придал. Проходит полчаса, сижу в джакузи — сообщение от нее. Оказалось, она там один из главных агентов. И пишет, чтобы я приходил на кастинг, но вообще я ей понравился, и она уже меня берет. Чувствовал себя правда как в сериале! Одно из самых крутых шоу, и вот так туда попасть.
«Немножко поправился — все, теряешь свое преимущество»
Кастинг обычно проводят за два-три месяца до самого показа. После него моделей распределяют между дизайнерами в соответствии с их критериями: например, кому-то нужны только женщины, другим — кудрявые. Потом добавляют в соответствующие чаты. Там будет информация о примерках и репетициях.
— Их всего две: обычная и генеральная. Считается, что раз вы приходите на профессиональное шоу, умеете позировать. И репетиция нужна, только чтобы показать, кто за кем идет, где останавливаться для позирования и куда поворачиваться, чтобы вас запечатлели репортеры, — рассказывает Глеб. — Там могут присутствовать представители твоего агентства, выглядит тоже как в кино. Представьте: сидит агент в шляпе, очках от Гуччи и начинает кричать, типа, слишком быстро идешь, правое плечо выше левого, чересчур руками махаешь. И пока ему не понравится, будешь ходить.
В процессе подготовки подгоняют одежду под каждую модель, меряют, чтобы идеально сидело на конкретном человеке. И поэтому у агентств очень жесткие требования к внешности, объясняет Глеб.
— Вот ты сейчас весишь 63 килограмма, рост 185 сантиметров, у тебя такая прическа — все, выглядишь так, — продолжает он. — Бывает, что мне запрещают стричься или на пару сантиметров волосы отращивать, потому что «у тебя все идеально, ты на шоу идешь так». Без согласия агентства ничего менять нельзя. В том числе это касается татуировок. У меня есть две, но они сзади, поэтому ко мне особо не цепляются. Тех, у кого они видны, заставляют замазывать. И не делать новые. Единственный город, который татуировки поощряет, — это Лос-Анджелес.
На жесткой диете, как многие модели, Глеб не сидит. Причина и в везении (как еще назвать хороший метаболизм и природную стройность), и в работе хореографом: парень ведет занятия три раза в неделю и еще дважды ходит в спортзал.
— Но если человек не занимается танцами и в зал не ходит, конечно, нужно думать, как оставаться в форме. Потому что немножко поправился — все, теряешь свое преимущество, — говорит он.
Взаимоотношения организаторов и моделей — отдельная тема. «Тут я немного пожалуюсь», — так начинает Глеб ответ на вопрос. И добавляет, что иногда «хотелось бы более уважительного отношения».
— Бывает, ведут себя так, как будто я пришел им мешать, — вспоминает собеседник. — Иногда бывают очень грубыми, могут даже крикнуть, повысить голос. Я понимаю, что у них не всегда все по плану, из-за этого они начинают нервничать и свой негатив сливают на моделей. Но при чем тут я, если у вас пробелы в расписании или проблемы с организацией? Хотя на самом деле, когда они повышают на кого-то голос, потом извиняются. У меня был такой случай, когда дядя накричал просто потому, что я задал ему вопрос, когда он был занят. И потом подошел и извинился. В Америке все-таки люди пытаются друг друга уважать.
«Идешь под классную музыку, просто кайфуешь от происходящего»
В день Х наступает само шоу. Один показ занимает примерно час-полтора, рассказывает Глеб. В перерывах между выходом моделей могут выступать исполнители, а в конце обычно всех приглашают на фуршет.
— На подиум можно выйти несколько раз в рамках одного показа. Если это профессиональное шоу, там может быть пять дизайнеров, и поэтому модели пересекаются, — объясняет он. — Я обычно хожу для двух-трех. И тут большое спасибо моему коллективу «Ровесник», потому что мы часто танцевали несколько номеров, а перерыв между ними был 20−30 секунд. И за это время нужно переодеться. Поэтому сейчас сменить образ за две минуты вообще не проблема — да я за это время еще в McDonalds успею (смеется).
За время работы моделью в США одежду «суперизвестных» брендов Глеб представлял один раз: это было белье от Кельвина Кляйна на показе в Чикаго. Но популярность бренда для него не самое главное, уточняет парень, важнее творческая часть.
— Я не просто надеваю образ и пошел, а проживаю его. Считаю, если работаешь моделью, должен прочувствовать то, в чем идешь, — уверен парень. — У меня даже походка меняется от того, в чем буду на подиуме. На каблуках буду такой модный и серьезный, в жилетке, например, буду идти плавно. И во многом настроение зависит от музыки. Поэтому мне больше всего понравилось шоу в Чикаго — они начали включать мою любимую исполнительницу Меган Ти Сталлион (Megan Thee Stallion). А когда ты идешь под классную музыку, просто кайфуешь от происходящего, и это дает очень много энергии. Как и те моменты, когда фотографируют, — мне очень нравится внимание.
— Иногда я думаю: зачем мне вообще моделинг? — продолжает беларус. — Пошел бы в бизнес, там гораздо больше денег. А потом смотрю на свои фото и понимаю, что горжусь этим. И мне нравится то, чем я занимаюсь. Единственное — бывает волнение, когда в зале сидят представители очень крутых агентств (они потом могут пригласить к себе, если им понравишься), но я стараюсь его сбивать. Иногда даже успокоительное выпиваю за час до выхода, чтобы не думать про каких-то важных перцев.
Хотя выход на подиум дает заряд энергии, работа моделей физически непростая, уверяет Глеб. И нужно быть в хорошей форме не только для того, чтобы лучше выглядеть на фото.
— Когда у тебя несколько выходов подряд, ты должен постоянно бегать, общаться с людьми. Это очень истощает и эмоционально, и физически, — добавляет молодой человек. — Вначале мы собираемся на генеральный прогон. Потому нужно еще раз все обсудить с дизайнерами (в последний момент образ и очередь выхода может поменяться). На банкете после шоу тоже обязательно быть, ходить с шампанским и со всеми разговаривать. Это еще часа два на ногах. Поэтому, кто бы что ни думал о профессии модели, это очень тяжелая работа, и чтобы зарабатывать хорошие деньги, нужно пахать каждый день.
«Да никогда в жизни, пусть геи этим занимаются»
Основных стереотипов о работе моделей Глеб называет два: что все мужчины в этом бизнесе — геи, и что все, кто ходит по подиуму, не самые умные люди. Но оказывается, первое — вовсе не стереотип.
— Может, конечно, это из-за такого восприятия профессии, но в Америке очень редко встречаю мальчиков-моделей и гетеросексуалов. Может, их только процентов 20 ото всех, — делится наблюдениями беларус. — Поэтому, на самом деле, если мальчик занимается этим профессионально, то, скорее всего, он не гетеросексуал. Но тут получается замкнутый круг. У меня очень много гетеросексуальных друзей и в Литве, и в Беларуси, много красивых парней с модельной внешностью. Им говоришь, мол, идите, я вам дам все контакты. Но они такие: да никогда в жизни, пусть геи этим занимаются. А геи не такие принципиальные, мы так много не переживаем, что о нас подумают. Поэтому так и получается. Но вот девочек гетеросексуальных большинство.
Второй факт, в отличие от первого, действительно неправдивый, уверен парень. С подобным отношением он и сам сталкивался не раз: стоит упомянуть в разговоре, что работает моделью, и у собеседника почти всегда меняется выражение лица.
— Сразу идет такое отношение, как будто у моделей IQ ниже, — рассказывает он. — Типа своим лицом торгуешь. Но это далеко не правда. Чтобы попасть в американский модельный бизнес, ты должен быть умным, эрудированным, уметь хорошо общаться. Потому что важно не только то, как ты себя ведешь на показе, но и твой нетворкинг (знакомство и поддержание отношений с людьми для обмена опытом и возможностями. — Прим. ред.).
Периодически парень сталкивается еще с одним убеждением: раз модель, значит у него есть аккаунт на OnlyFans (платформа, на которой пользователи могут выкладывать контент эротического характера).
— Я всегда говорю, что нет, мне такое не интересно. Но на самом деле в Америке есть такой тренд: многие модели, когда уже уходят из бизнеса (обычно после 30), переходят на OnlyFans, — рассказывает беларус. — В таком возрасте могут начать реже приглашать на кастинги, и некоторые начинают зарабатывать деньги так. У меня есть несколько таких знакомых.
«Где написано, что мальчику запрещено носить юбки?»
Яркой и стильной одеждой Глеб интересовался с детства. Сначала его одевала мама (женщина работает дизайнером интерьера), потом он стал выбирать одежду сам — и тоже наиболее красочных цветов.
— Я с раннего возраста часто ездил в Европу и однажды в Мадриде увидел бородатого мужчину в юбке. Приехав из Беларуси, отреагировал не очень, но потом мне так это понравилось, — вспоминает он. — И чем больше потом путешествовал, тем больше была насмотренность, как можно одеваться. Еще мама постоянно включала модельные шоу, я их тоже смотрел. И уже в 12−13 лет стал сам выбирать яркие вещи. В классе 11-м стал приходить в школу в юбке. Многим учителям нравилось, но директриса была против. Она даже вызывала к себе всех, кто меня поддерживал, и отчитывала их. Но мама всегда становилась на мою сторону, шла в школу и говорила: «Где написано, что мальчику запрещено носить юбки?» Я всегда носил их ниже колена, все закрыто.
— Просто в головах наших постсоветских людей не укладывается, что мальчик может быть в школе в юбке, — считает парень. — И учителя иногда спрашивали: «В чем ты пришел?», ребята постарше могли издеваться. Но почему девочкам можно носить юбку, а мне нет? Какая вообще разница? Я же никого этим не оскорбляю. Было очень обидно, я много плакал. Но зато теперь не переживаю из-за хейта в комментариях — спасибо моей гимназии, что закалили.
Хотя любовь к стильным вещам была всегда, найти свой образ получилось только в Америке, рассказывает Глеб. Там он чувствует себя комфортнее, а стремление к уникальности поощряется. В Беларуси же, вспоминает он, часто сталкивался с буллингом.
— При этом чем больше меня буллили, тем сильнее становилось желание надеть что-то эпатажное. То есть это был такой способ борьбы. И в конце концов это сработало, люди просто поняли, что ничего не могут сделать, — продолжает он. — Но в юбке же очень комфортно, ветерок задувает, ничего не потеет. Плюс это выглядит очень классно, ее можно сочетать абсолютно с любым верхом. Единственное, что не всегда могу сидеть, широко расставив ноги. Но в остальном это офигенно. И у меня уже давно нет такого, что я хочу кому-то что-то доказать. Это просто ткань, вещь, которую ты надеваешь для комфорта. Так почему других людей должно волновать, в чем ты ходишь? Правда, это в Штатах юбка — просто одежда, а в нашем регионе все же превращается в месседж. Я иногда об этом забываю, иду и удивляюсь, почему на меня все смотрят. А потом вспоминаю: я же в юбке. Но пока меня физически не трогают, меня это не волнует. В Беларуси и в Литве так и было, а вот в Варшаве часто могут пристать нетрезвые люди. Надо, кстати, купить перцовый баллончик.
Юбку Глеб надевал и на конференцию «Новая Беларусь». Реакция была разной, вспоминает он: кто-то перешептывался, но было и немало комплиментов.
— Мне так приятно, что многие относятся одобрительно, даже несмотря на их достаточный консерватизм, — делится он. — Но я не знаю, когда наше общество будет готово к такому эпатажу и к такой свободе. Возможно, даже после смены режима понадобятся десятилетия, чтобы выросло целое поколение и люди стали более уважительно относиться друг к другу.
«Рад, что своими глазами видел протесты»
Загадывать на будущее и строить далеко идущие планы Глеб не хочет, хотя уверен: снова жить в Беларуси вряд ли будет. Но дождаться возможности приезжать в родной Минск для парня важно. В 2020-м из-за пандемии коронавируса ему пришлось остаться в Беларуси и учиться в университете онлайн. Благодаря этому он застал протесты. Вспоминает, что ходил практически на каждую акцию. И именно тем летом осознал, что беларус, а не просто «парень с парка Челюскинцев».
— Очень рад, что своими глазами все это видел. После начала войны в Украине еще раз осознал, какова реальная цена типа свободы и демократии, — говорит он. — Даже хотел пойти добровольцем в полк Калиновского. Поэтому для меня очень важно знать мою идентичность, откуда я родом. Но я заметил, что люди устают от политической повестки, даже в Чикаго боятся выходить на акции без масок, потому что переживают за родственников. А когда мы начинаем делать культурные мероприятия (например, мастер-класс по народным танцам), сразу приходит 40 человек. Для Чикаго это вау! Там всего 150−200 беларусов. Поэтому, когда все закончится, я с радостью буду приезжать в Беларусь, в Украину, помогать, как могу. Но, к сожалению, просто не вижу себя там. Америка дает мне возможность заниматься творчеством — не знаю другой страны, где есть столько же и финансов, и возможностей именно для творческих людей.
Учиться в вузе Глебу осталось один семестр. Планы на будущее у него есть, но рассказывать о них парень не хочет: предпочитает сначала осуществить задуманное, а потом делиться.
— Могу точно сказать, что не собираюсь бросать моделинг. Это часть моей жизни, то, что дает энергию, чем я горю, — уверен он. — Такой мотор, который меня заводит. И даже когда я совсем уставший, понимаю, что занимаюсь тем, что мне нравится. Это осознание дает силы и дальше продолжать работать в том же режиме. То есть это никуда не денется, всегда будет со мной.
