Многим женщинам наверняка приходилось выслушивать от близких вопросы о том, когда у них уже появятся дети, а иногда — прямые просьбы родить. Объясняются они, например, желанием передать свою фамилию или понянчиться с внуками. Случается, что такие уговоры срабатывают — и женщина впоследствии может пожалеть, что на них поддалась. «Зеркало» поговорило с беларуской, которая, по ее мнению, оказалась в такой ситуации, и спросило у психотерапевтки, что делать, если мысли о собственном ребенке вызывают не радость, а сожаление.
«Вторая беременность была „подножкой“, которая поставила меня на колени»
У 30-летней могилевчанки Арины (имя изменено) двое сыновей — старшему шесть лет, младшему нет еще и года. Замуж она вышла в 22 и довольно скоро забеременела. Воспитание первенца, по ее словам, уже давалось ей нелегко и морально, и физически.
— В нашей семье принято, что ребенком от и до занимается женщина, — говорит Арина. — Но я всегда хотела стать мамой, поэтому старалась переживать все тягости и ограничения.
Впрочем, когда сын подрос, женщина решила, что больше детей не хочет. Она пришла в «добеременную» форму, добилась карьерного роста и начала хорошо зарабатывать — «жила для себя», как говорит Арина. Но у мужа оказались другие планы.
— Он всегда хотел двоих детей, и в один момент уговорил меня, приводя множество аргументов, — рассказывает Арина. — Например, убеждал, что второй ребенок нужен, чтобы старший сын не был в будущем один, что он поможет нам расширить жилплощадь благодаря государственной поддержке. Упоминал и о том, что я вырастила замечательного первого сына — видимо, это должно было мотивировать не останавливаться на достигнутом.
Послушав аргументы, Арина быстро забеременела вторым ребенком. Но пожалела об этом, по ее словам, практически сразу: у нее начался тяжелый токсикоз. Из-за этого она не смогла работать, как раньше, и лишилась высокооплачиваемой должности. Вдобавок теперь на женщине уход уже не за одним ребенком, а за двумя.
— Я стараюсь не унывать, успокаиваю себя тем, что это временные трудности, — говорит собеседница. — Хотя понимаю, что время идет и молодость не вернуть… Я сравниваю вторую беременность с «подножкой», которая поставила меня на колени. И уже не уверена, что смогу так же «подняться», как после рождения первого ребенка. Хоть и люблю своих сыновей всем сердцем, не перестаю сожалеть об упущенных возможностях.
«Должность тяжело удержать и без декретов»
Муж Арины работает в государственной организации, где возглавляет один из отделов, а в свободное время занимается предпринимательством. Арина же до вторых родов успела стать руководительницей рекрутингового отдела в IT-компании и зарабатывала больше двух тысяч долларов в месяц (больше 6,5 тысячи рублей в эквиваленте).
— В хорошие месяцы его доход был сопоставим с моей зарплатой, в плохие — оказывался в два раза меньше, — говорит собеседница. — Открыто муж не проявлял недовольства тем, что я зарабатываю больше, но, думаю, его это волновало. Он помог мне попасть в эту сферу и добиться успеха, поэтому всегда говорит, что моя карьера — это и его заслуга тоже. А сейчас его устраивает, что я стала зависима от детей и меньше куда-то хожу.
Сейчас, говорит Арина, если она вернется на работу, придется начать все сначала и стать рядовой сотрудницей: IT-сфера очень динамично меняется и нужно все время быть в курсе происходящего, учиться новому.
— Должность тяжело удержать и без декретов, — объясняет она. — Не говоря уже о том, когда выпадаешь из сферы на какое-то время.
Арина вспоминает, что они с мужем обсуждали возможность совместного ухода за детьми и он даже был согласен активно участвовать в воспитании, чтобы она могла сразу после родов выйти на работу. Бабушки тоже обещали помогать, но на практике это не сработало.
— У мужа две работы, на которых он пропадает, младший ребенок болезненный и до сих пор грудной, поэтому отлучиться от него более чем на два часа невозможно, — рассказывает Арина. — Конечно, муж проводит все свободное время с детьми, старшего водит на тренировки, старается забирать со школы. С младшим тоже хотя бы 30-40 минут в день общается. Но он их не кормит, не купает, не укладывает спать. Все взаимодействие детей с отцом — это игры, максимум прогулки.
Чтобы разобраться в ситуации, которая заставляет Арину чувствовать себя плохо, она пошла к психологу. Но муж к ней не присоединился.
— Проблемы, по его мнению, только у меня, остальных близких все устраивает, — поясняет могилевчанка. — И когда мы обсуждали мою ситуацию на сеансе с психологом, она назвала даже такой термин, как «гендерное насилие». В нашем случае, как она сказала, оно предполагает мое подчинение интересам мужа в ущерб своих из-за его гендерного «превосходства». Если честно, психотерапия не помогает. Единственное, что я поняла, — все мои чувства нормальные и проблема временная: ребенок рано или поздно вырастет и все закончится.
Что считается гендерным насилием?
Этот термин обычно используют для любого акта насилия (психологического, физического и других), который причиняет вред человеку на основе социально приписываемых или гендерных различий между мужчинами и женщинами. Такое насилие считается следствием дискриминации женщин, хотя мужчин оно тоже может затрагивать.
Проявляться все это может разнообразно. Одни из ярких и распространенных примеров насилия, где есть гендерная подоплека, — это «женское обрезание», домогательства, сталкинг, экономическое насилие в браке.
Психотерапевтка: Это история многих женщин, которые оказались без достаточной поддержки
В том, что «Зеркалу» рассказала Арина, психотерапевтка Марта Скугарева не наблюдает признаков гендерного насилия.
— Я вижу, что женщина жалеет о своем решении, но мы не можем называть насилием все, о чем жалеем, или то, что оказалось по итогу не подходящим нам, — отмечает специалистка. — Именно принятие ответственности за собственные выборы помогает вернуть контроль над собственной жизнью.
Скугарева подчеркивает, что Арина явно переживает свой опыт как потерю и несправедливость. По словам специалистки, в таких случаях люди часто хотят найти кого-то, кто виноват в том, что с нами происходит. И нередко находят — среди близких людей.
— Нам может быть плохо и обидно, но это не означает, что кто-то виноват, — говорит психотерапевтка. — В случае Арины есть серия событий, запущенных второй беременностью: тяжелый токсикоз, потеря работы, сокращение дохода, изменение привычного уклада жизни, часто болеющий младший ребенок, практически полное отсутствие повседневной помощи в заботе о детях, нехватка романтического внимания и времени в паре. Но что повлияло на конечное решение женщины согласиться на беременность? В истории, которую она рассказывает, я не наблюдаю насильственного участия родственников.
Психотерапевтка добавляет, что ребенок должен быть совместным решением пары, но разговор о детях не всегда начинается в унисон. Иногда его инициирует кто-то один — это нормально, однако в итоге решение должно быть совместным.
— Муж героини возвращался к разговору снова и снова, показывая положительные стороны появления второго ребенка, но я не вижу, чтобы он именно давил, — говорит специалистка. — Инструменты психологического воздействия — это манипуляции, угрозы, шантаж, изоляция, обращение к чувствам вины, страха, стыда. В нашем случае Арина не упоминает о чем-то таком.
Специалистка обращает внимание скорее на другую часть истории — (не)участие мужа и родственников в заботе о ребенке.
— Это включает в себя не только повседневный уход, но и воспитание, развлечения, финансовое участие и многое другое, — говорит Скугарева. — Сейчас, по мнению Арины, ее вклад гораздо больше, чем вклад мужа, а также ее потери гораздо выше, чем его. И это вызывает в семейных отношениях конфликт.
Кроме того, подчеркивает психотерапевтка, обсуждать происходящее с медиатором — психологом — муж не хочет. В результате Арина оказывается наедине со своими потребностями и в то же время полностью занята потребностями ребенка.
— История Арины — это история многих женщин, которые оказались без достаточной поддержки в родительстве, — говорит психотерапевтка. — Молодая мать, которая заботится о ребенке в первые годы жизни, должна получить много заботы в свой адрес. То есть, пока она заботится о ребенке, кто-то должен позаботиться о ней. Я вижу, что Арина горюет не только о потерянной карьере, но и в целом о нехватке внимания со стороны мужа и ее родительской семьи.
Каждая женщина, говорит специалистка, несет большие потери, решая стать матерью. Ее вклад всегда больше, чем вклад мужчины. Поэтому решение о родительстве не должно приниматься под давлением. А сомнения важно обсудить с партнером и разрешить их до зачатия.
Однако, отмечает Скугарева, подготовиться ко всему невозможно — волнение и даже страх нередко присутствуют в переживаниях будущей матери. Она больше не предоставлена себе: ее тело захвачено ребенком, а после родов он захватывает уже ее внимание. Материнство может принести много радости, но и другие чувства тоже нормальны.
— Мне хочется поддержать Арину, напомнив, что она смогла построить отличную карьеру после рождения первого ребенка, — подытоживает психотерапевтка. — Она молодая женщина, которая уже прошла непростой путь, поэтому пусть прошлый опыт поможет ей вернуться на свою профессиональную дорогу. Но чтобы это получилось, конечно же, важны партнерство и забота в семье, и о ее интересах в том числе. Мужу и жене придется найти компромисс, чтобы баланс был более-менее восстановлен, иначе конфликт не будет разрешен.
Мы в «Зеркале» не считаем, что о личных проблемах нужно молчать. Напротив, мы помогаем рассказать истории людям, которые проходят через непростой период в своей жизни. Мы верим, что такие материалы способны поддержать тех, кто оказался в тяжелых ситуациях и придать сил, чтобы начать менять свою жизнь к лучшему.
Поддержите редакцию ❤️
Станьте патроном «Зеркала» — журналистского проекта, которому вы помогаете оставаться профессиональным и независимым. Пожертвовать любую сумму можно быстро и безопасно через сервис Donorbox.
Всё о безопасности и ответы на другие вопросы вы можете узнать по ссылке.
