Последствия теракта в «Крокус Сити Холле», как и любой трагедии, переживать будут еще очень долго. Но даже когда закончатся следственные действия, прозвучит приговор и суд отправит очередное дело в архив, ужас, боль и страх навсегда останутся в воспоминаниях тех, кто стал очевидцем произошедшего. Беларуска Ольга — одна из них. Она смогла говорить о произошедшем только сейчас: до этого было ощущение, что все это случилось не с ней, «как будто кино посмотрела». Осознание пришло спустя полторы недели. В итоге Ольга согласилась рассказать Onlíner, как ей удалось спастись.
Еще до разговора девушка попросила не указывать фамилию и не делать фото. Мы встретились с Ольгой в столичном сквере во время ее прогулки с собакой Дракошей. Минчане с удовольствием проводят теплое воскресенье, вокруг многолюдно. Пес нервничает, реагирует на каждый громкий звук.
— У Дракоши приступы, я берегу его покой, мы эмоционально очень связаны, — говорит собеседница. — Чтобы съездить на концерт, я оставила его с моим отцом, а вечером в пятницу у Дракоши случился такой приступ. Группу «Пикник» я люблю очень давно. Билеты на их концерт покупала еще в январе. Он был назначен на пятницу, а в субботу меня пригласили на вручение литературной премии. Идеальный уик-энд! Договорились, что пойдем вместе с моей московской подругой. Как только она написала мне, что билеты куплены, помню, у меня мелькнула мысль: «Во время концерта случится что-то нехорошее».
— Это вам сейчас кажется, что такая мысль была?
— Нет, я ее запомнила очень четко. Это было настолько бесконтрольно и быстро, как вспышка. «Да что это со мной, наверное, переработала», — подумала тогда я и не стала об этом никому говорить.
— А потом, когда тема теракта стала появляться в новостях?
— Я новости не читаю и не смотрю. А теперь, когда постфактум мы сопоставили все, что видели, и то, что говорили в СМИ, и подавно.
Из Минска Ольга отправилась рано утром 22 марта, по приезде в Москву заехала к подруге, чтобы оставить вещи. Девушки погуляли по городу и ближе к назначенному времени на метро приехали к «Крокус Сити Холлу».
— Я никогда не была раньше в этом месте. Прямо от станции метро к «Крокусу» вел крытый тоннель, нам даже не пришлось выходить на улицу. Меня удивило, что людей относительно немного, все спокойно. Впрочем, через тоннель мы подошли к концертному залу с обратной стороны от центрального входа. Как там было на главном входе, не знаю. У нас проверили билеты без какого-то особенно бдительного контроля. У меня был с собой рюкзак, у подруги — сумочка, ничего не звенело на рамках металлоискателя. Промелькнула мысль: а работают ли они? Более тщательно нас не проверяли. Ни полицейских, ни волонтеров, направляющих посетителей, ни охранников, кроме тех, что стояли на входе, я не видела.
Сдав вещи в гардероб, подруги решили посмотреть мерч, который продавался у входа в зал.
— До концерта у нас оставалось минут десять, — продолжает героиня. — И теперь я точно знаю: будь я одна, я бы уже за полчаса сидела бы на своем месте, предвкушая представление. А билеты у нас были очень классные: первый ряд бельэтажа. Но мы начали изучать книги, позвонила еще одна наша подруга, по видеосвязи мы стали взахлеб ей рассказывать, что вот-вот начнется концерт. И как только мы попрощались, а я собиралась достать кошелек, чтобы расплатиться за книгу, услышала из зала глухие хлопки, посмотрела в открытую дверь и увидела дымку — точь-в-точь как раньше на дискотеках пускали. В этот момент сбоку побежали люди с криком: «Там стреляют! Там террористы!»
— Мы даже не раздумывали. Мы побежали, — восстанавливает события в памяти Ольга, поглаживая пса, разместившегося на коленях девушки. Он то садится, то пытается встать, будто переживая эмоциональные воспоминания хозяйки. — Я не знаю почему, но мы рванули наверх: сначала на второй этаж, потом на третий. Как оказалось, это было первое из наших правильных решений. Мы тыкались в поисках любой лестницы, чтобы хоть куда-то выйти. Потом, разбирая хронологию своих перемещений и траекторию террористов, мы поняли, что каким-то чудом наши пути не пересеклись. Наш забег продолжался 17 минут, а мне казалось, что час. И около 17 минут длился теракт.
— Вы бежали вдвоем или образовалась какая-то группа?
— Все бегали группами по 20−30 человек, но не все люди были в адекватном состоянии: кто-то нервно смеялся, кто-то фотографировал, кто-то снимал видео, кто-то говорил: «Да вы че!» А у меня в голове была одна мысль: «Побыстрее отсюда надо валить».
В какой-то момент подруги в поисках технической лестницы забежали в туалет. Несмотря на то что никакого выхода там не было, героиня считает, что это второе правильное решение, которое они приняли.
— Понимаете, все орали, и не было ни спасателей, которые могли бы оказать помощь, ни какого-то «крепкого орешка», который бы сказал всем, что надо делать. У меня мозг отключился до такой степени, что я никого не воспринимала, я только слышала звуки выстрелов. То есть сначала звучало «хлоп!», «хлоп!», но потом стрелять стали очередями. И чем громче их было слышно, тем дальше мне хотелось убежать.
— Нам надо было абстрагироваться от воя людей и звуков выстрелов, нужно было привести мысли в порядок, пусть мы и потеряли секунд 20. Но это было важно. Оставаться в туалете тоже было опасно, подумали мы и, как оказалось впоследствии, не ошиблись. Те несколько десятков человек, которые там спрятались, погибли.
Выбежав из туалета, мы продолжали искать лестницу. И снова: ни указателей, ни надписей, даже огнетушителей — не видели ничего. Нашли какую-то запаянную дверь, которую даже ногой выбить было невозможно. Потом каким-то образом мы оказались на балконе третьего этажа, с которого был виден холл первого. Интерьер «Крокуса» достаточно специфический: мрамор, стекло, хром. Я помню, что этот мраморный пол был измазан кровью, были разбросаны какие-то тряпки. Тут мы поняли, что надо еще больше ускориться.
Девушка вспоминает, что на пути у них были длинные барные стойки, в шкафчиках которых они без проблем могли бы спрятаться от преступников. Но и на этот раз интуиция их не подвела: оставшись в здании, они могли бы погибнуть в пожаре, начавшемся после стрельбы.
Ольга говорит, что найти пожарную лестницу наконец удалось, но по ней — наоборот — люди с криками бежали наверх: террористы стреляли из разных мест, и от этого хаос еще больше усиливался. В итоге, признает девушка, они бежали туда, куда бежится. Лифты были остановлены, эскалаторы не работали. По одному из них люди начали спускаться, не понимая, куда ведет этот путь. Началась давка.
— Я потом посмотрела: если бы внизу этого эскалатора стоял кто-то из террористов, нас бы расстреляли всех одного за одним. Люди были как на ладони. Но даже без стреляющих толпа была опасна сама по себе. Мне даже подумалось: лишь бы не умереть на этих железных зубьях ступеней эскалатора.
Передо мной наклонилась женщина, как будто уже падает, в итоге мы вместе вырвались с эскалатора и побежали навстречу неизвестному темному выходу. Оказались в каком-то темном ангаре. Как потом выяснилось, это был выставочный павильон, а потом вскоре очутились на улице. Как только увидели людей у кафе с шаурмой — сразу к ним. Мы попросили у ничего не понимающих мужчин воды, пытались вызвать такси.
Познакомились с парой из Гродно, они тоже были на концерте. Еще — с мужчиной из Бобруйска, его бригада там какие-то работы выполняет. На тот момент возле «Крокуса» еще не появилась ни полиция, ни МЧС, только бегающие в ужасе люди. И тут я увидела, что здание горит. Я не понимаю, как за такое короткое время мог возникнуть пожар такой силы. А вот на улице происходили две крайности: одни в панике бежали с криками «Стреляют!», другие вели себя так, будто ничего не происходит.
— Наконец я увидела, что в подъехавшее такси садятся двое, и решила, что мы тоже поместимся, должны всеми правдами и неправдами уехать. Как оказалось, эти люди тоже были на концерте.
Ольга и подруга добрались домой спустя два часа, состояние шока не отпускало. Легли поздно, часа в три ночи, спали мало. Утром девушки сообщили в МЧС по телефону горячей линии, что были в «Крокусе». Пришел сотрудник, чтобы оценить материальный ущерб.
— Ну что мы потеряли? Вместо вещей, сданных в гардероб, — книга и номерок. Книгу, оказывается, подруга автоматически взяла с прилавка, так с собой все время и проносила в руках.
Потом девушки читали новости, восстанавливали события. Чтобы как-то отвлечься, пошли в Третьяковскую галерею.
— Я ходила среди картин и думала лишь об одном: а где здесь огнетушители? А что сделают эти бабушки-одуванчики в случае чего? Наверное, оценить все последствия произошедшего в полней мере (для себя, других потерпевших и в целом для новейшей истории) мне еще предстоит. Вручение литературной премии, ради которой я и приехала в Москву, отменили. Позже стало известно, что вручение состоится в мае. Но пока я даже не уверена, что смогу в театр в Минске пойти, хотя у меня уже есть билеты. Когда я думаю про все случившееся, мне кажется, что это такое огромное зло, спастись от которого можно только одним способом — бежать как зайцы.
Ольга снова отвлекается на Дракошу, который как будто переживает за свою хозяйку.
— Да, он впечатлительный, — перехватывает наш взгляд Ольга. — Я так ни разу и не поплакала, хотя сама по себе очень эмоциональна. Вот посмотрела концерт «Пикника» — тот, что они давали после трагедии: перед глазами стоит тот мой забег и слова из песни про мышеловку. Впрочем, я уверена, что пройдет время и песни любимой группы перестанут быть единственной ассоциацией с 22 марта. А еще я уверена: это судьба. Значит, я должна для чего-то дальше жить.