«Преступления скрывались от глаз общественности, однако каждый немец мог быть свидетелем того, что приходилось претерпевать еврейским согражданам: от холодного равнодушия и скрытой нетерпимости до открытой ненависти. Кто же мог ни о чем не подозревать, видя горящие синагоги, погромы, стигматизацию евреев шестиконечной звездой, лишение их прав, постоянное оскорбление человеческого достоинства? Кто присматривался и прислушивался, кто хотел знать, тот не мог не замечать депортационных эшелонов. Быть может, людям недоставало фантазии, чтобы представить себе методы и размеры истребления. Однако на самом деле — в добавление к самим преступлениям — слишком многие старались не замечать происходящего».
Эти слова произнес президент ФРГ Рихард фон Вайцзеккер 8 мая 1985-го по случаю 40-летия окончания Второй мировой войны. Эта речь стала этапной для германского общества, которое в первые послевоенные десятилетия пыталось забыть о своем прошлом. Начиная с 1950-х страна переживала своего рода коллективную амнезию. Началась она после того, как страны-победители прекратили свои попытки избавить Германию от всех следов нацизма.
«ЭТОТ ГОРОД ВИНОВЕН!»
О процессе, который называется «денацификация», слышали многие. Денацификацию в оккупированной Германии запустили Союзники (международная военная коалиция времен Второй мировой, ключевые участники — США, Великобритания, Франция и СССР), когда территория Германии оказалась под их контролем. Страна была разделена на разные оккупационные зоны: британскую, американскую, французскую и советскую. В каждой из них денацификация проходила по-разному, но одинаково безуспешно.
Еще перед концом войны в США разработали директиву JCS 1067, которая определяла порядок военного управления в оккупированной Германии. Первый вариант документа был отклонен президентом США Франклином Рузвельтом, который посчитал его слишком мягким. Он высказал мнение, что вину за произошедшее нужно возложить на всех немцев:
— Слишком много людей и в США, и в Англии придерживаются мнения, что немецкий народ в целом не несет ответственности за то, что произошло, что виноваты лишь некоторые нацисты. К сожалению, это не соответствует действительности. Немецкий народ должен понять, что вся нация участвовала в беззаконном заговоре против современной цивилизации.
Американское общество в целом отделяло немцев и нацистов, рассматривая их как две разные группы, но, начиная с 1944 года, в США появилось сильное лобби, известное как «Общество по предотвращению Третьей мировой». Под его влиянием идея коллективной вины и коллективного наказания немцев легла в основу американской оккупационной политики. Позже, когда американцы увидели фотографии из концлагерей, их мнение в необходимости такого подхода только укрепилось.
Так появились методы психологического воздействия на жителей Германии, о которых многие слышали не раз. Например, демонстрация немцам тех самых снимков из концентрационных лагерей.
«Толпа собралась вокруг фотографий, на которых на первый взгляд изображен мусор, но на самом деле — человеческие тела, — вспоминает английский писатель Джеймс Стерн. — Под каждой фотографией написано: «КТО ВИНОВЕН?» Наблюдатели смотрят молча, будто в гипнозе, и вскоре начинают по одному уходить. Позже плакаты заменят более четкими фотографиями с надписью: «ЭТОТ ГОРОД ВИНОВЕН! ВЫ ВИНОВНЫ!».
Такие публичные демонстрации зверств нацистов организовывало подразделение психологической войны, которое было частью Главного командования союзных сил. Среди его задач была печать газет и создание пропагандистских радиопередач. Цель была одна — сделать так, чтобы немцы ощутили коллективную вину за произошедшее. Листовки и плакаты с фотографиями из концлагерей распространялись среди населения. Вот текст одной из них:
— Тысячи немцев, живущих недалеко от таких мест, провели через эти лагеря, чтобы те воочию увидели, какие преступления были совершены в их имя. Но не все немцы смогут сами посмотреть на концлагерь. Этот иллюстрированный отчет предназначен специально для них.
Шокирующие кадры из концлагерей массово демонстрировались и в специальных фильмах. Например, в 1946 году в американской оккупационной зоне показывали картину Die Todesmühlen (осторожно, кадры могут вас шокировать), или «Мельницы смерти». В нем, среди прочего, были и кадры с жителями Германии, которых привели посмотреть на концентрационный лагерь.
— Они были среди тех, кто «ничего не знал», — говорит диктор. — Они в ответе за это. Они сами вручили себя под власть преступников и безумцев. Сегодня они говорят, что были не в курсе и не слышали о том, что происходит. А даже если бы и слышали, то ничего не могли бы с этим поделать.
«Вся Германия словно была концлагерем. Мы ничего не могли поделать»
Жителей Германии не только водили на «экскурсии» — их заставляли хоронить тела убитых и эксгумировать места массовых захоронений. Но был ли в этом практический смысл? Знали ли немцы о том, что происходило во время войны? Еще в 1946-м году в «Американском журнале социологии» вышла статья, в которой говорилось, что однозначного ответа на вопрос о том, насколько сильно были осведомлены жители Германии о происходящем в концлагерях, дать невозможно. Например, так говорила 28-летняя девушка, которую опрашивали о том, что ей было известно:
— Конечно, ходили слухи про лагеря, но им никто не верил. Мы думали, что заключенные, наверное, тяжело работают, что их не очень хорошо кормят, может, даже бьют или заставляют кричать «Хайль Гитлер».
Другие рассказывали, что представляли себе концлагеря как учреждения для наказания, где содержались евреи, коммунисты, оппозиционеры и преступники. Они предполагали, что к заключенным могло применяться насилие, но лишь в исключительных случаях. Лишь некоторые немцы были в курсе незначительных деталей о настоящем положении дел. Об этом они узнали от бывших заключенных, их родственников или из зарубежных радиопередач. Другие рассказывали, что до них доходили слухи о массовых убийствах на Востоке, которые распространяли солдаты в отпусках. Однако верить в них отказывались, считая их иностранной пропагандой или преувеличением.
Исследователи детально расспросили 17 человек из Германии о том, что те слышали о преступлениях нацистов. Три четверти из них заявили, что совсем немного знали о концлагерях, но были не в курсе того, что там происходит. Меньшинство заявило, что вообще не слышало о лагерях. Около 15% опрошенных предположили, что лагеря могут быть страшным местом, но зверства в них были, скорее, исключением, чем правилом. И лишь четверо опрошенных назвали факты, которые были близки к правде.
Очень похоже об осведомленности немцев отзывались и те жители Германии, которые были против нацистской идеологии. По оценкам сотрудников Гейдельбергского университета, до 1939 года обычные немцы в целом знали о существовании лагерей, но понятия не имели об условиях содержания заключенных. Само государство не было заинтересовано в том, чтобы публика знала обо всех преступлениях нацистов. Даже те, кто был освобожден из заключения, говорили об условиях содержания мало. Более того, немцы не знали, что концлагеря существовали и за пределами страны, а в Германии содержалось множество иностранных граждан.
Массовая пропаганда союзников о преступлениях нацистов началась практически сразу же после окончания войны. За первый месяц информация достигла почти каждого немца. Социолог Моррис Яновиц, служивший офицером разведки в армии США, писал, что самой распространенной реакцией жителей Германии на эти неприятные факты была фраза: «Мы про это уже слышали». Они слышали информацию о преступлениях нацистов и не отрицали ее, но как будто старались не принимать все близко к сердцу. Готовность воспринимать и признавать преступления была неодинаковой в разных регионах и у людей с разным уровнем образования.
— К западу от Рейна эти факты воспринимали быстрее, чем в центральной Германии, где нацизм укоренился сильнее. Те, у кого было лучшее образование, легче воспринимали факты преступлений. Исследование показало, что в городе Эрфурт, который был намного более «нацистским», чем Кайзерслаутерн, скептиков тоже было намного больше, несмотря на то, что он был ближе к Бухенвальду (один из крупнейших концентрационных лагерей в Германии).
Опрашиваемые немцы заявляли, что оценивают число убитых в лагерях в «десятки тысяч». Лишь двое из семнадцати участников детального опроса заявили о миллионах погибших. Также социологи поняли, что среди немцев ходят слухи, которые могли намеренно внедряться нацистской пропагандой. Самой популярной историей было предположение, что Бухенвальд — это на самом деле место массового захоронения жертв авианалетов союзных войск.
Моррис Яновиц пытался понять, как жители Германии ответят на вопросы о том, кто именно совершал эти преступления и кто должен понести за них ответственность. Как правило, немцы возлагали вину на нацистскую партию и СС (военизированные формирования Национал-социалистической немецкой рабочей партии). Из 17-ти человек лишь трое заявили, что виновны все граждане страны. Двое из них заявили, что вина народа лежит в неспособности предотвратить приход нацистов к власти. Однако, по их мнению, после того, как эта власть оказалась в их руках, немцы уже ничего не могли поделать, и, как следствие, не могут нести ответственность за действия нацистов.
— Вы, американцы, представить не можете, в каких условиях мы жили. Это было так, словно вся Германия была концлагерем, словно мы находились под оккупацией. Мы ничего не могли сделать, чтобы противостоять им. Что может один человек против настолько мощного государства? — говорил один из опрошенных.
Совсем другая реакция была у тех, кто поддерживал нацистскую партию и был сторонником ее идеологии. Когда некоторых из них ставили перед фактами преступлений, они заявляли, что это было необходимо для существования Рейха. Другие начинали обвинять во всем партию, стараясь снять с себя вину. Третьи говорили, что в условиях войны по-другому не могло и быть. Аргумент, который приводили для оправдания преступлений, — то, что в концлагерях содержались и настоящие нарушители закона. Другой — бомбардировки немецких городов, факт которых должен был оправдать существование концлагерей в глазах немецкой публики.
Бессмысленная денацификация
Американские социологи сделали вывод: напоминать немцам о преступлениях нацистов оказалось не лучшей идеей. Повлияла на это и советская пропаганда, которая в те же годы звучала намного более дружественно для жителей Германии. Вскоре практика напоминания о зверствах была прекращена.
Денацификация, впрочем, заключалась не только в том, чтобы рассказывать о преступлениях нацистов. Ее суть была в том, чтобы искоренить нацистскую идеологию из всех сфер жизни немецкого общества. Для достижения этой цели Союзники планировали по сути люстрации: увольнения, запрет на работу или тюремное наказание для нацистов и соучастников их преступлений. Но это оказалось невыполнимой задачей. В нацистской партии состояло 10% населения страны, а намного больше людей — десятки миллионов — были членами других нацистских организаций. Наказать их всех было невозможно. Денацификация фактически прекратилась к 1949-му году, не достигнув поставленных целей.
Так, в Баварии в 1951 году 94% судей и прокуроров были бывшими нацистами. Похожие цифры были и в других сферах: образовании, индустрии, медицине, дипломатическом корпусе. Уволить и поразить в правах огромное количество людей было невозможно, так как без них не могло функционировать само государство. В октябре 1946-го, после завершения Нюрнбергского трибунала, лишь 6% немцев называли его итоги «несправедливыми», но уже спустя четыре года так говорил каждый третий. В 1945—1949 годах большинство немцев в Западной Германии считало нацизм «хорошей идеей, которой нашли неудачное применение».
В Восточной Германии ситуация, была во многом похожей. Так, к началу 1950-х годов больше половины ректоров восточногерманских университетов были бывшими членами нацистской партии. Министерство государственной безопасности ГДР, также известное как Штази, приняло в свои ряды тысячи бывших сотрудников Гестапо. Нацистских преступников арестовывали, обвиняли, судили и охраняли бывшие нацисты в нацистских тюрьмах и концентрационных лагерях.
Десятки лет осознания
Поколение немцев, помнившее и видевшее войну, не желало возвращаться к этой теме. Научный сотрудник Американского института современной германистики и автор книги «Внешняя политика примирения Германии: от вражды к дружбе» Лили Фелдман называет это «большой тишиной». Немцы, оказавшиеся в оккупации среди руин, решили похоронить свое прошлое.
Некоторые, однако, признали вину: например, религиозные организации, которые пытались восстановить отношения с Францией и Израилем. Эти усилия по примирению поддержал Конрад Аденауэр, первый послевоенный канцлер Западной Германии. 27 сентября 1951 года он выступил с заявлением в Бундестаге, в котором признал, что от имени немецкого народа «были совершены невероятные преступления, которые обязывают искупить вину в материальном и моральном плане, как в отношении причиненного евреям индивидуального ущерба, так и в отношении еврейского имущества». Начались переговоры, которые привели к подписанию Соглашения между Федеративной Республикой Германией и государством Израиль в сентябре 1952. Согласно нему, ФРГ обязывалась компенсировать Израилю ущерб в сумме трех миллиардов немецких марок.
В 1960-х годах Западная Германия под руководством канцлера Вилли Брандта сделала шаги к примирению с Польшей. Холодным дождливым днем 7 декабря 1970-го в Варшаве Брандт возложил венок к мемориалу еврейского гетто и стал перед ним на колени. В тот же день Брандт подписал договор, по которому Германия и Польша признали границу между странами, навязанную Германии союзниками на Потсдамской конференции 1945-го. Вилли Брандт, противник нацистов, взял на себя ответственность за всю тяжесть их преступлений. Хотя Западная Германия сделала все возможное, чтобы выразить раскаяние за преступления во время войны, немецкие политические лидеры долго избегали концепции коллективной вины и подчеркивали, что немцы должны искупить преступления, совершенные Третьим Рейхом, а не нацией. Брандт, однако, был первым главой правительства Германии, занявшим четкую позицию, согласно которой «ни один немец не свободен от истории».
Вопросы о собственном прошлом начало поднимать новое поколение немцев, которых интересовало, чем занимались их родители во время войны. В 1979-м году неожиданный эффект оказал показ в ФРГ американского драматического мини-сериала «Холокост», посвященного геноциду евреев в нацистской Германии. Сериал называли «тривиальным», его авторов обвиняли в циничной эксплуатации нацистских преступлений ради телевизионных рейтингов, а неонацисты даже пытались взорвать телепередатчики, чтобы остановить трансляцию в Германии. Сериал внезапно вызвал широкую общественную дискуссию и подстегнул интерес немцев к своему прошлому. Через несколько месяцев после показа шоу в ФРГ отменили сроки давности за такое преступление, как убийство, чтобы дать возможность привлечь нацистов к ответственности за их участие в Холокосте. А общенациональные дебаты привели к жажде новых знаний. В 1980-е годы немецкие историки стали уделять больше внимания Холокосту, а в бывших концентрационных лагерях открылись первые крупные выставки и мемориалы. Бывшие нацистские преступники начали представать перед судом и получать реальные наказания.
Потребовались десятилетия, чтобы германское общество научилось жить с грузом, оставшимся от нацистов. Речь президента фон Вайцзеккера в 1985-м стала одной из переходных точек в немецкой истории, призывая общество осознать свое прошлое:
— Все мы, будь мы виновны или нет, будь мы стары или молоды, должны признать прошлое. Его последствия затрагивают и призывают к ответу нас всех.