Найти любовь — задача не из простых. Особенно сейчас, на фоне периодически появляющихся новостей о доносах и тех, кто их пишет. Кажется, даже у людей с устойчивой психикой могут возникать мысли: «А не шпионит ли за мной человек, позвавший в Tinder на свидание?» Публичным людям, которые не скрывают свою гражданскую позицию, в этой ситуации, видимо, должно быть еще сложнее. Так ли это, «Зеркало» спросило у Ольги Ковальковой, представительницы Координационного совета, и фронтмена группы «Дай дарогу!» Юрия Стыльского. А еще мы поговорили о том, где известные белорусы знакомятся и могут ли себе позволить зарегистрироваться в специальном приложении.
Ольга Ковалькова: «Комплименты от сотрудников правоохранительных органов во время задержаний я получала»
— Ольга, трудно ли публичному человеку найти вторую половинку?
— Я бы разделила на периоды: время, когда жила в Беларуси, и сейчас в Польше. В Беларуси чем публичнее ты становишься, тем это сложнее: публичность делает тебя более уязвимым. У каждого есть свои границы. Я бы, например, не хотела, чтобы информация о моей жизни, которую я не считаю нужной открывать, становилась известна посторонним. Но, когда за тобой постоянно следят, твой телефон прослушивают, сохранить в тайне что-то достаточно непросто. Помню, как в разных телеграм-каналах появились мои разговоры с родителями. Эта ситуация делала мою личную жизнь не такой комфортной, как хотелось бы. Теперь, когда я не внутри страны, все кажется проще. Можно ходить на свидания, с кем-то общаться. В Беларуси я ограничивала такие вещи.
Вообще, не скажу, что отношения — легкая для меня тема. В какой-то момент, когда пришла в политику, мой фокус сильно сместился. Симпатиям было очень мало места в моей жизни, я не концентрировалась на этом. В первый год после переезда в Польшу (Ольге пришлось покинуть Беларусь в сентябре 2020-го. — Прим. ред.) оказалось тоже не до того. Было много работы, к тому же в тот момент я достаточно болезненно выходила из предыдущих отношений. Год назад стала смещать свой жизненный фокус, но пока не нашла нужного человека.
— Где публичные люди ищут вторую половинку?
— Честно говоря, хотелось, чтобы и мне кто-то сказал (смеется). Исходя из опыта, это, например, личные контакты, друзья, окружение, окружение окружения. Редко это случайные люди. Лишь однажды у меня были отношения с человеком, с которым мы не имели общих знакомых. А так всегда кто-то кого-то с кем-то знакомил. Это была какая-то минимальная гарантия, что о человеке есть информация.
Где-то год назад зарегистрировалась в Tinder. Не могу сказать, что часто им пользуюсь и сильно впечатлена этой темой, но, если есть настроение, можно с кем-то попереписываться, посмотреть, что за человек.
— Выходит, спонтанно в офлайне вы не знакомитесь?
— Могу сказать так: если во время поездок, например, в ресторане вижу симпатию, и мне человек симпатичен, то могу познакомиться. Один раз, это было в 2017 году, я познакомилась с парнем в поезде. Мы ехали из Вильнюса в Минск. Их компания сидела рядом, это, как потом оказалось, были грузины. В Молодечно зашли таможенники, и выяснилось, что у ребят нет страховок. А мне один из них очень понравился. Хотелось им помочь, стала говорить с таможенниками, спрашивала, можно ли сделать электронную страховку, чтобы не ссаживали людей среди ночи, но с поезда их все-таки сняли. Я же доехала до конечной.
На вокзале увиделась с подругой, сходили в кафе, а когда потом шла к машине, заметила своих попутчиков: они к тому моменту как-то добрались до Минска. Это было интересное стечение обстоятельств. Показалось, это неспроста, и молодой человек, который был мне симпатичен, предложил встретиться. Мы общались около года, получился интересный опыт.
— Вы упомянули Tinder. А сложно было решиться завести анкету с реальными фото и именем? Все-таки вы человек в политике достаточно известный.
— Нет, думаю, это стереотипное восприятие. У меня немного другой подход. Рефлексировала о том, что, если политика становится чем-то, где ты не можешь быть собой, то надо из нее уходить. Мне хочется быть открытой и пользоваться теми сервисами и возможностями, которые используют другие.
— От коллег «не прилетало» за анкету?
— Я с таким не сталкивалась. Думаю, там просто больше никто [из наших] не зарегистрирован (смеется). Но у меня был бы ответ: «Это моя жизнь. Я ей распоряжаюсь сама, сама принимаю решения и несу ответственность». Я понимаю, [Tinder] не закрытая площадка и разделяю всю ответственность. Хотя какая там ответственность? Все пользуются, почему я не могу? Это ведь не всегда переписки про отношения или негативный опыт. Бывают любопытные разговоры и собеседники. Как-то мы обсуждали польскую политическую ситуацию. Я получила интересую информацию от людей, которые живут в этой системе. Это действительно полезно.
— Не боялись, что в переписке с вами познакомится какой-нибудь шпион, а потом информация из нее окажется, например, на БТ?
— У меня паранойи нет, как и информации, которую можно было бы выведать и потом использовать против меня. К тому же я очень открытый человек. Все, что говорю собеседнику, могу озвучить публично, поэтому мне не страшно переписываться даже со шпионом. Наоборот, возможно, это был бы даже интересный опыт. Этот человек смог бы получше узнать о моих ценностях. В 2020-м, когда взаимодействовала с омоновцами, сотрудниками Окрестина, они сначала были очень агрессивны, а через час уже еду приносили и воспринимали меня как человека, а не врага. Был у меня и другой опыт: давили на моих друзей и семью. Просили передать, чтобы не занималась политикой. Они же отвечали: «Это не в нашей компетенции, ей нельзя такое сказать». Все это мы проходили.
В то же время знаю коллег, которые уже живут в Польше, и у них есть такой страх (столкнуться со шпионом. — Прим. ред.).
— За время в политике «люди с той стороны» к вам не подкатывали (извините за формулировку)?
— Такого не было, и не могу сказать, чтобы я этого хотела. Хотя комплименты от сотрудников правоохранительных органов во время задержаний и опросов (у меня разный опыт, не только в 2020-м) я получала (смеется).
— Что за комплименты?
— Удивлялись, что я нормальная, человечная, разбираюсь в политике. Признавались, думали, что я стерва. У них был образ, сформированный пропагандой.
После задержаний я всегда разговариваю, мне интересно понимать, как люди мыслят. Как-то омоновцев, которые меня охраняли, меняли каждый час, потому что спустя это время мы уже говорили о музыке, которая нравится, и человек в принципе становился лоялен. И это не про то, чтобы кого-то менять, а про обычное общение, ведь напротив меня тоже человек. А я продолжаю верить в людей, потому что разочароваться в человеке, это, наверное, самое тяжелое.
«Встречались и люди, которые меня не боялись. Они вызывали у меня восхищение»
— На свидания после знакомства в Tinder ходили?
— Пару раз ходила, но ничего необычного. Однажды мне попался нарцисс. В свое время у меня уже были отношения с таким типом людей. Сейчас очень быстро их определяю.
— То, что вы достаточно известный человек в политике, отпугивает представителей противоположного пола?
— В последнее время с таким не сталкивалась, потому что не ходила на свидания с мужчинами, которые бы знали, кто я. А сама я об этом обычно не говорю. В Беларуси же такие ситуации встречались. [Глядя на политика], у людей складывается образ сильной женщины или мужчины. Слышала о себе: «Ты же такая сильная, зачем тебе мужчина?» Как-то человек, с которым мы давно были знакомы, признался: «Я тебя боюсь» (смеется). Но опять же, это может быть не про меня. О чем я? Думаю, многие сценарии, которые мы применяем в жизни, выстроены из наших отношений с папой и мамой. Если в детстве родители ребенка наказывают, уделяют ему мало внимания, то когда он вырастает, у него могут быть подсознательные страхи. Но, конечно, встречались и люди, которые меня не боялись. Они вызывали у меня восхищение (смеется).
В основном у меня складывались отношения с людьми, которые поддерживают мои ценности, разделяют мои позиции. От них я всегда получала поддержку в том, что делаю. Для меня это важно. В 2019-м рядом со мной был человек, который живет не в Беларуси, у меня было желание и возможность переехать, но я не смогла, поняла: находясь не в стране, у меня не будет возможности реализовывать свою миссию. Это было болезненное решение, но я о нем не жалею. Мне нужно, чтобы у меня были закрыты две сферы: отношения и самореализация. Я бы не хотела чем-то жертвовать. А с этим человеком мы и сейчас общаемся, но в других ролях.
— Приходится сталкиваться с вопросом почему до сих пор не замужем?
— Какое-то время родители спрашивали, но, мне кажется, это про нарушение границ. И когда ты эти границы устанавливаешь, люди больше такие вопросы не задают. Вообще не помню за последние лет десять, чтобы с чем-то таким сталкивалась. Хотя, когда в 2020-м сидела в Жодино, следователь, который приезжал для допроса, говорил: «Ольга Александровна, вы же женщина. Зачем вы этим всем занимаетесь? Женщина должна детей рожать». На что я отвечала: «Хочется, чтобы дети жили в свободной стране».
— Нет страха, что не найдете того самого?
— Нет, почему мне должно быть страшно? Мне хорошо с собой и хотелось бы встретить равноценного партнера — человека, с которым будет так же хорошо, как с собой. На терапии мы исследовали этот вопрос, про детей говорили. Специалист спрашивала: «Ольга, представьте, что через пять лет у вас нет детей, вам страшно? Вы чувствуете дискомфорт?» Я говорю: «Нет, не чувствую». Мне хочется встретить нужного человека, а остальное мы уже потом решим.
Юрий Стыльский: «Прикольно, конечно, если мной заинтересуется шпион и мы будем общаться»
— Юрий, расскажите, ваше сердце сейчас свободно?
— Сейчас да. Так получилось, что в течение нескольких месяцев я уже вольный.
— Как по-вашему, сложно ли публичному человеку найти вторую половинку?
— Вроде как не сложно, но другое дело найти настоящую половинку. Вот в чем вопрос. Чтобы любовь возникла не на фоне того, что вы творец (а то вдруг вы передумаете и решите стать хоккеистом, а она хоккеистов не любит) или символ крутости (все вас знают, и ей нужна только ваша популярность).
— Где популярные люди ищут любовь?
— Не знаю, где угодно. У кого-то это может случиться в библиотеке, у кого-то в стриптиз-клубе. Я уже не хочу зарекаться. Просто отдался воле случая. Теперь, мне кажется, тяжело найти человека, который бы на самом деле тебя устраивал и все было бы очень легко. Нет уже таких чувств, как первая любовь, когда ты встречаешь какого-то и понимаешь, это на всю жизнь. Сейчас мы уже взрослые, и у нас какие-то другие чувства. Пару месяцев назад зарегистрировался в Tinder. Хочу найти знакомую, которая хорошо говорит на польском, чтобы ни капли на русском.
— Ого! Так у вас больше практический интерес, чем романтический.
— Ну, а там не знаю, как получится. Мало ли, вдруг. Но, как правило, только польки (Юрий сейчас живет в Варшаве. — Прим. ред.) понимают, что я из Беларуси, у них такое: «Ну, блин». Подозрение в общем какое-то.
— Белоруски вам не пишут?
— Мы общаемся. У меня активный Instagram, но с белорусками это одно. Я могу зайти в ту же Scena Chmielna или еще в какое-то заведение. Там пруд-пруди людей, можно пообщаться и на белорусском, и на русском, часами и ночами напролет. Но мне нужно практиковать польский, вот в чем дело. Мне сказали, есть конкретный сайт именно для того, чтобы подтянуть язык, и я, наверное, перерегистрируюсь.
А пока в Tinder мне пишут только польки.
— Они знают, кто вы?
— Нет, когда, допустим, уже разговор доходит [до этой темы], говорю: «Jestem musykiem» (я музыкант. — Прим. ред.). Но они, наверное, думают, я какой-то уличный музыкант или что-то в этом роде.
— Вы не уточняете: «Jestem popularnym muzykiem» (я популярный музыкант. — Прим. ред.)?
— Да нет. Мне приятно было бы познакомиться с человеком, который просто хотел бы узнать белоруса, в конце концов, изучить какой-то другой язык. Но мало ли, может, она будет какая-то интересная, и это окажется судьбоносный момент.
— Известному человеку сложно решиться завести анкету в приложении для знакомств с реальными фото и именем?
— Мне не важно. Это же не порносайты, а обычные знакомства, тем более я в другой стране. Не вижу тут ничего зазорного. Если бы я регился у себя на территории (речь о Беларуси. — Прим. ред.)… Хотя можно было бы это и сделать. Интересно было бы узнать людей, которые смотрят на меня не как фанаты, а как обычные люди, ведь хочется найти обычного человека.
— В Беларуси не регистрировались?
— Регистрировался просто по угару, чтобы расширить круг общения. Мне там порой писали: «Ой, не верю своим глазам. Что за дела?», «Что вы здесь делаете?».
— Сейчас, когда регистрировались в Tinder, не боялись, что вас попытается очаровать какая-нибудь шпионка?
— Не задумывался, честно говоря. Но прикольно, конечно, если мной заинтересуется шпион и мы будем общаться (смеется). Думаете, она может на меня какой-то компромат искать? Я мало подвергаюсь какой-то критике. У меня даже нет таких примеров. Ну что она выложит? Мои голые фото или еще что-то? Это будет очень смешно. Ну, а всего остального я вообще не боюсь. За что меня можно в чем-то уличить? Если бы я был весомый человек в политике, на меня бы копали, ходил бы с охраной. Это другое дело. А я обычный музыкант, я не решаю какие-то задачи государственного уровня. Мне нечего бояться. Но, если узнаю, что я встречался с агентом, это будет очень смешно. У меня же, наверное, тоже будут ее фотографии.
«Иногда разве что мама спрашивает: „Юрка, когда ты женишься?“»
— Ходите на свидания с девушками из Tinder?
— Недавно ходил с одной полькой. Интересно было, она по-русски ни капли, словно с инопланетянином общаешься. Но она, видимо, в активном поиске. Я не знаю, в чем я ей не подошел. Я, возможно, с ней и дальше бы общался, если бы она как-то отзывалась.
— Когда жили в Беларуси, где многие вас знали, ходить на свидания было проще?
— Естественно, там мне звездную крепили на каждом шагу.
— Как это?
— Это я иду с девушкой, с которой только что познакомился, а у меня на каждом углу автографы берут, фотографируются. И девушка такая: «Вау! Ты известная личность, оказывается». Хотя какое-то время в Беларуси я избегал [публичности]. Когда знакомился, говорил: «Я на кране работаю». Знал про них все: сколько, какой стоит, как называется и сразу задвигал: «Это так романтично, я вижу весь город сверху». Представлялся крановщиком, чтобы у девушки не было сразу интереса, что я «знаный музыкант» и все в таком духе. А если в этот момент подходили за автографами, отвечал: «Вы меня с кем-то путаете», и старался не ходить по общественным местам.
— В роли крановщика искать счастье было сложнее?
— Конечно, обычному крановщику вообще в жизни тяжело. [Услышав про эту якобы мою профессию] некоторые сливались, но не часто. Иногда, возможно, люди переключались, потому что находили кого-то более влиятельного, кто больше зарабатывает.
— Девушку мечты, вы, представляясь крановщиком, так и не встретили?
— Было бы здорово, чтобы я нашел девушку-крановщика, но не нашел (смеется).
— Было такое, что отношения рушились из-за публичности?
— Бывает, из-за популярности отношения обостряются. Возможно, из-за того, что иногда кто-то [из поклонников] назойливо пишет или бросает на сцену лифчик, возникает ревность. [Случаются претензии], мол, тебя со всех сторон хотят, и человек начинает делать так, чтобы и ты его ревновал. А ты, кажется, этого вообще не заслуживаешь. Поэтому, если человек публичен, важно, чтобы рядом был тот, кто все понимает.
— Не пугает, что можете не найти нужного человека?
— Все возможно. Я не исключаю, и не огорчусь по этому поводу — у меня очень много интересных занятий.
— Сталкиваетесь ли вы с вопросом: «Почему ты еще не женат?» Приходится давать отпор?
— Никакого отпора. Может быть, это модно было выслушивать в 90-х, но сейчас люди абсолютно по-другому мыслят. По крайней мере мне такие встречаются. Иногда разве что мама спрашивает: «Юрка, когда ты женишься, ну уже пора». Многие переживают из-за потомства. Мне по этому поводу нечего волноваться. У меня сыну 24 года. Мы, может, не так плотно общаемся, он в Италии живет. По большому счету, мне осталось дерево посадить и дом построить. С другой стороны, возможно, хотелось бы какой-то свой уютный угол, с собакой, тремя детьми. Это интересно, потому что я мало участвовал в воспитании [сына].
— Какой должна быть девушка рядом с вами?
— Не знаю. Скорее всего это должен быть женственный и теплый человек.
