По данным на июль 2023 года, в Беларуси политзаключенными признаны более 190 женщин. Из-за плохих условий содержания и отсутствия качественной врачебной помощи многие осужденные сталкиваются с различными заболеваниями. Мы уже писали, как это бывает. На этот раз «Зеркало» поговорило с бывшими политзаключенными Ольгой Класковской и Анной Вишняк, чтобы узнать о том, как заключение влияет именно на женское здоровье и как приблизиться к привычному уходу за собой даже за решеткой.
Редакция «Зеркала» вместе с десятками других независимых медиа и общественных организаций запускает марафон помощи политзаключенным и их семьям «Нам не все равно!». Мы будем собирать деньги для людей, которых белорусский режим всеми силами пытается изолировать. Власти хотят, чтобы политические заключенные и их близкие чувствовали себя забытыми — и нам, белорусам, крайне важно этого не допустить. Помогите людям, оказавшимся за решеткой за свои убеждения.
«Перед операцией не могла сама встать с нар»
41-летняя Ольга Класковская — бывшая журналистка «Народной Воли». Ее осудили на два с половиной года колонии общего режима.
— За решетку я сначала попала по «народной» 342-й статье (Организация и подготовка действий, грубо нарушающих общественный порядок, или активное участие в них). А потом, когда я уже была в СИЗО, на меня завели еще одно дело — за «оскорбление представителя власти». Мне добавили к сроку полгода. Колония сильно подорвала мое здоровье, и для меня это очень болезненная тема, — говорит Ольга. — На меня очень сильно давили: в общем в ШИЗО и ПКТ я провела пять месяцев.
Проблемы со здоровьем у Ольги начались в жодинском СИЗО, где она провела 2,5 месяца после ареста. Почти половина этого срока прошла в одиночной камере.
— В камере было холодно и сыро: иногда воды было по щиколотку. Я мерзла, начались сильные маточные кровотечения. Перед самым Новым годом, в декабре 2020-го, меня перевели из Жодино в СИЗО на Володарке. Уже оттуда отправили на операцию по удалению эндометрия. Перед тем как на нее поехать, я уже не могла сама вставать с нар — меня довели до крайней точки. В больницу отвезли только после праздников, потому что не нашли конвоя на эти дни. Я потеряла очень много крови, у меня началась анемия. Тогда пришло осознание, что домой я могу вернуться уже в гробу.
У Ольги диагностировали гиперплазию эндометрия: при этом заболевании внутренний слой матки сильно разрастается, что приводит к маточным кровотечениям. Они, в свою очередь, становятся причиной анемии. В некоторых случаях заболевание может быть началом развития рака. Обычно гиперплазия эндометрия случается у женщин в менопаузе, но сильный стресс может спровоцировать такое гормональное состояние, которое не будет настоящим климаксом, хотя будет иметь его симптомы.
— С сильными кровотечениями, которые продолжались и после операции, меня этапировали в колонию. Даже конвой был возмущен этой ситуацией, потому что, конечно, так нельзя было делать. Они говорили: «У нас даже парацетамола нет, что мы будем делать, если ты ласты склеишь?» Это страшно, ты ничего не можешь сделать. В гомельской колонии я сразу попала в санчасть. Мне давали кровоостанавливающие препараты. А потом уже прописали гормональные. Это лекарство купить в колонии было нельзя — его мне передавала семья.
Из-за холода в помещениях колонии, отмечает Ольга, женщины постоянно болели бронхитом, гайморитом и воспалениями репродуктивной системы. По словам бывшей политзаключенной, питание тоже было очень плохим. Женщина уверена, что низкое качество еды также чревато многими проблемами со здоровьем.
— Я все время была голодна. Едой, которую там дают, трудно наесться, — рассказывает Ольга. — Питание несбалансированное, очень не хватает белка, различных микроэлементов. К тому же политзаключенных, включая меня, лишали продовольственных посылок. А это единственная возможность подкрепиться.
Из колонии Ольга вышла в декабре 2022 года. На свободе она сразу же обратилась за медицинской помощью.
— Я сдала анализ на ВИЧ и гепатит, потому что была в отряде с ВИЧ-инфицированными. На работе мы пользовались одними иглами для шитья: понятно, что никакой дезинфекции не было. Также я пошла к врачу, так как у меня начался варикоз из-за того, что в ШИЗО ты почти не двигаешься (такой образ жизни действительно является одним из факторов развития заболевания. — Прим. ред.). Под конец срока мне уже было тяжело стоять на ногах. Врач сообщил, что один венозный клапан у меня больше не функционирует. Это опасно, так как развитие тромбоза может начаться именно с этих клапанов.
Сейчас Ольга находится в Швейцарии, где получила политическое убежище.
— Здесь очень хорошая медицина, но даже сейчас у меня иногда открываются кровотечения. На восстановление после заключения нужно много времени. То, что я видела там — это сознательное уничтожение людей. Я буквально побывала на грани жизни и смерти. За решеткой чувствуешь себя абсолютно беспомощной. Также сейчас я прохожу психотерапию, потому что после выхода на свободу мне было очень трудно осознать случившееся.
«Врач сказал, что я могла потерять почку»
30-летняя Анна Вишняк проходила по делу «Водителей 97%»: ее, как и Ольгу Класковскую, осудили на два с половиной года колонии общего режима по «народной» 342-й статье.
— Еще до 2020-го я занималась автопробегами для сбора средств на детские дома. Акции были зарегистрированные, поэтому я не скрывалась: у меня на аватарке стояла фотография с паспорта. А летом, перед выборами, мы стали делать уже политические автопробеги, с БЧБ-символикой. Так появился канал «Водители 97%», где я стала администратором, — рассказывает женщина. — Позже, как мне стало известно, одна из девушек, которая была в чате с админами, пошла на сотрудничество с ГУБОПиКом. А в октябре 2020-го в мою квартиру вломились с обыском — меня задержали по уголовной статье.
До суда Анна провела в СИЗО больше полугода, затем ее этапировали в женскую колонию в Гомеле, где наша собеседница серьезно заболела.
— Думаю, это из-за того, что там в декабре 2021-го я попала в ШИЗО. Почти месяц провела в ужасных условиях: в бетонном, темном помещении, на прогулки меня не водили. Несколько дней меня фактически морили голодом, — вспоминает Вишняк. — Это делается так: работники колонии открывают дверь, дают тарелку и тут же ее отнимают, ты не успеваешь взять еду. Позже я приноровилась и сразу старалась схватить с тарелки хотя бы кусок хлеба. Еще в камере было очень холодно. Когда я заболела, ко мне пришли контролеры — они заметили, что у меня мокрая майка. На меня составили рапорт, якобы я постирала одежду в неположенный день. Но на самом деле у меня была высокая температура и майка была мокрая от пота. Объяснять что-то было бесполезно, мне не верили.
Через несколько часов к Вишняк в камеру пришли представители администрации колонии. Девушка стала требовать врача.
— Один из замов начальника колонии ехидно заулыбался: «Все-таки мы тебя сломали». Я на всю жизнь запомню эту лисью улыбку. Он ушел, и вскоре вместо врача пришел начальник оперативной части: он сказал, что я должна подписать бумаги. Смотрю — а там пустой лист. Меня заставили написать на нем, что я признаю вину, причем какую-то абстрактную, потому что меня попросили написать всего одну строчку. Мне пришлось это сделать: на тот момент здоровье было важнее. Только тогда пришла врач, померила температуру. Мне намекнули, что все плохо, и дали четыре таблетки парацетамола и вдвое больше ибупрофена. Врач сказала выпить это все за раз! Закончилось все тем, что меня практически на руках отнесли в санчасть, а в колонии, чтобы попасть в туда, нужно чуть ли не умирать.
В санчасти Анне все еще не объясняли, чем она больна. После освобождения девушка сходила на УЗИ и узнала, что у нее опущение почки — нефроптоз. Этим заболеванием страдают в основном молодые и худые женщины: это связано с анатомическими особенностями организма. Если потерять вес резко, это тоже может спровоцировать опущение почки. Возможно, именно так и было у Вишняк после «голодовки» в ШИЗО.
— Врач сказал, что в таких условиях, как в колонии, я вообще могла потерять почку. У меня постоянно ломило поясницу, но, так как спала на нарах, то считала, что спина болит из-за неудобного положения во сне, — рассказывает собеседница. — Но на самом деле, я думаю, что у меня уже тогда начались проблемы.
Боли в пояснице — один из частых симптомов, которые ощущают люди с нефроптозом. Также наличие такого заболевания повышает риски инфекционно-воспалительных заболеваний мочевыводящих путей — вероятно, одно из них развилось и у Анны на фоне сниженного иммунитета. Диагноз в колонии ей так и не озвучили, но, по словам девушки, лечили антибиотиками — это помогло.
Кроме этого, экс-политзаключенная говорит, что из-за стресса и плохих условий у нее иногда попросту пропадали месячные. А иногда наоборот почему-то было сильное кровотечение и острые боли в животе: единственное, чем мог помочь местный врач — дать обезболивающее. Но, так как Вишняк считалась «экстремисткой», и этого, по ее словам, не всегда удавалось добиться. При этом были проблемы с доступом к средствам личной гигиены, а делиться с сокамерницами чем-либо из передач строго запрещено — за это можно получить дисциплинарное взыскание.
— Все наши вещи и посылки хранились в отдельной комнате. Моя коробка стояла на самом верху, в дальнем углу. Лестницу подставить туда было сложно. И мне не всегда удавалось добраться до своей коробки, чтобы взять вещи. Хорошо, что был магазин в колонии, где можно было купить прокладки, — говорит собеседница. — Когда я уже освобождалась, сами же работники мне объяснили, что мои вещи туда поставили не случайно. Это был один из методов давления.
Плохое питание в колонии влияет также и на внешний вид женщин. Но Анна говорит, что политзаключенные проявляют изобретательность, чтобы следить за собой.
— Полина Шарендо-Панасюк, с которой мы какое-то время вместе были в гомельской колонии, говорила, что нужно есть черный хлеб: мол, он хорошо влияет на волосы. А еще женщины втирают в кожу апельсиновую корку — она заменяет крем. В местном магазине, конечно, можно его купить, но у меня было всего 64 рубля в месяц на все покупки, включая продукты: я же «злостный нарушитель» (в качестве меры наказания за нарушение режима в колонии заключенным сокращают сумму, на которую можно отовариться в магазине, до двух базовых величин. — Прим. ред.).
Из средств по уходу за волосами, по словам Вишняк, разрешен только шампунь и бальзам.
— Список косметики, которую можно получить в посылке, тоже очень ограничен. Но выход нашелся: мне передавали шампунь, куда добавляли ампулы витаминов В6 и В12, — рассказывает Анна. — В ШИЗО расческу для волос давали лишь раз в неделю на пять минут, и это огромная проблема. Та же Полина Шарендо-Панасюк придумала способ расчесываться зубной щеткой, по маленьким прядям. Но у нее короткие волосы, а у меня — очень длинные, щетка бы тут не помогла. Поэтому я заплетала косу и ходила так целую неделю.
В ноябре 2022 года Анна вышла на свободу, но вскоре стала получать «тревожные звоночки» о том, что силовики снова проявляют к ней интерес. Бывшая политзаключенная решила уехать из страны и уже несколько месяцев живет в Польше.
— После освобождения начала сдавать все анализы на разные болезни, в том числе туберкулез. К счастью, я оказалась здорова. Еще в Минске начала ходить к стоматологу, за рубежом продолжаю. Когда меня арестовали, у меня был один больной зуб: нужно было полечить кариес и почистить канал. Сейчас мне нужно ставить уже шесть имплантов, — говорит Анна. — Оплатить лечение каналов и постановку одного импланта мне помогли через BY_HELP. Но на остальные нужно самой собрать деньги, а это недешево. Полная сумма только лечения, которую мне озвучили, 26 тысяч злотых (почти 20 тысяч рублей. — Прим. ред.), а до имплантации мне необходимо еще наращивание кости. Сейчас я в материально нестабильном положении, поэтому придется лечение отложить. Пока собираю на нормальный телефон и ноутбук для работы.
