Отсутствие писем — ситуация, знакомая многим родным политзаключенных. Дело обычно в работе цензоров или давлении администрации на «политических». Так же объясняла перерыв в общении с мужем и Вероника. Но причина оказалась совсем неожиданной: от имени супруги заключенному писала другая женщина. О своей истории Вероника рассказала «Зеркалу».
Имена героев изменены в целях безопасности, данные есть в редакции.
«Как это так, кто-то подписывается моим именем?»
Муж Вероники Константин находится в колонии больше двух лет, и в их переписке перебои были всегда. Где-то письмо опоздает, где-то придут сразу несколько. Но полной тишины никогда не случалось. До этого года — после новогодних открыток Вероника не получала ничего.
— Первые мысли, что писем давно не было, появились в январе. Но там супруга поместили в ШИЗО, и мы к этому отнеслись с пониманием. А потом прошла одна неделя, вторая, третья, четвертая — ничего нет, — описывает ситуацию с перепиской Вероника. — Во время звонка я спрашиваю: «Какое письмо ты отправлял последним?» Он называет число (мы ведем нумерацию, чтобы знать, где какое письмо не дошло). И тут выясняется, что он отправил уже 30-е, а у меня последнее 25-е. Подробностей нет, поэтому решили дальше ждать. Проходит еще неделя. Понимаю, что он не получил четыре письма, хотя при отслеживании написано, что все вручено. Никаких жалоб мы не писали, потому что это все чревато ужесточением его условий.
Несколько месяцев писем не было, и единственным источником связи оставались 10-минутные звонки раз в неделю. Тишину в переписке супруги все так же списывали на ужесточение условий для политзаключенных. В начале весны пара решила взять небольшой перерыв в письмах. И писать смысла не видели, и дети расстраивались, не получая ответа от папы.
— А в апреле он мне звонит и говорит: понял, что с письмами. И просит передать Елене спасибо за рисунки, но «пускай она больше такого не делает», — отмечает наша собеседница. — Я не поняла, что происходит. И он объяснил, что письма не доходили, потому что эта женщина подписывалась моим именем, а адрес был указан другой. Подробнее не рассказал: уже был конец звонка. Больше никакой информации в тот момент у меня не было.
Елену, о которой говорил Константин, Вероника знает. Она нашла жену политзаключенного в Instagram больше года назад и прислала фотографию рисунка, который Константин ей отправлял. Собеседница рисунку обрадовалась и поблагодарила неравнодушную женщину. Потом та иногда спрашивала, как дела у Константина, будет ли открытым суд. И даже пришла на заседание.
— Еще пока он был в СИЗО, я на свидании спрашивала: «А что это за Елена? Слишком уж активно интересуется тобой». Он отвечал, что она просто пишет письма солидарности. Ну ясно. Я со смехом сказала: «Ты смотри, а то женишься второй раз». Он тоже смеялся: «Нет, ты что, это же поддержка. Я всем отвечаю на письма, стихи отсылаю». С тех пор Константин о ней не говорил.
Когда Константин ждал апелляции, письма ему передавали только от семьи. Тогда Елена писала Веронике, спрашивала, как дела у политзаключенного, и просила передавать ему привет.
— Я пообещала передать, но знаете, когда идешь на свидание, стараешься свои вопросы запомнить, записывать ничего нельзя, — объясняет собеседница. — Конечно, ничего в деталях я не передавала. Не то чтобы из ревности или из пакости, просто говорила в общем, что все переживают и передают привет. Персонально упоминала только близких знакомых, потому что сочувствующих много, а время всегда ограничено. Еще какое-то время Елена мне писала, интересовалась, я ей всегда отвечала. И вот сейчас ситуация накалилась.
На очередном созвоне Вероника узнала от мужа детали. Оказалось, Елена и раньше присылала распечатанные письма, в которых подписывалась женой. Константин видел, что что-то не так: и написано иначе, и нет новостей о детях, но не понимал, что случилось. Думал, что сам что-то перепутал — и достал письмо из другого конверта.
— Потом пришло еще одно письмо, написано от руки. Наверное, цензор подумал, что раз от руки, значит, точно жена пишет. А оно было снова от Елены, — говорит собеседница. — Видимо, она как-то упомянула, что это от нее, и плюс почерк. Так муж и понял, кто автор. И после этого письма совсем перестали передавать.
О подставных письмах Вероника узнала в конце апреля и в тот же день написала Елене. Предложила созвониться, так как вопрос серьезный.
— Я говорю: «Константин звонил и передал вам спасибо за картинки, но просил больше так не делать. Скажите, кто вам дал право подписываться моим именем? Меня об этом никто не спрашивал». Она сначала молчит, а потом: «А вся суть претензий в чем?» Я объясняю, что из-за этого не доходят письма и что если она хотела передать информацию, можно было просто написать мне. На что она начала наезжать, что я не передаю приветы. Объясняю: «У нас остались только 10 минут звонка в неделю, и тратить это время на приветы я не считаю нужным. Как минимум потому, что я супруга, и есть двое детей, которые тоже хотят поговорить. Вы не сестра или кто-либо еще». Она опять: «Да что вы себе думаете, вы все равно нашу переписку не прервете. Он выйдет, мы еще очно будем видеться». Да ради бога, пусть это будет его решение. Но я еще раз попросила ее перестать. Дальше снова были претензии: «Почему вы считаете, что имеете право за него решать, с кем ему общаться?» На все мои возражения, что она не близкий друг, что я не могу персонально передавать приветы от всех сочувствующих, Елена заявила, что я «лишаю их общения» и что «все равно будет делать то, что считает нужным». И бросила трубку.
Писем от мужа Вероника с тех пор так и не получила. Говорит, остается довольствоваться звонками. С Еленой она больше не связывалась: и не хочется, и нет возможности — та заблокировала ее в соцсетях и мессенджерах.
— Когда я только узнала обо всем, у меня был шок. Как это так, кто-то подписывается моим именем? У меня в голове не укладывалось. Сначала я даже с пониманием отнеслась, она ведь хотела, чтобы он получил письмо. И только потом до меня начало доходить, что эта женщина может что угодно сделать от моего имени, — возмущается Вероника. — Она ведь явно движима чем-то. Может, действительно Елена просто хотела, чтобы письмо дошло. Но тогда почему такая агрессия в мой адрес? Я же ей всегда отвечала, мне несложно. И сказать, что она очень настойчиво лезла мне под кожу, я тоже не могу. Может быть, Елена решила себе таким образом кого-то найти. Я уже потом подумала, что просто так себе человек ничего не придумает, и спросила у мужа: «Может, ты дал ей ложную надежду?» Даже появилась на него какая-то обида. Он ответил, что никогда не позволял себе больше, чем просто написать в конце письма: «Обнимаю, ваш Костик» или «Константин». Но это я во многих письмах видела. Потом как-то отпустило: я очень доверяю своему супругу, мы женаты больше 10 лет. И мы с ним уже давным-давно договорились: если когда-нибудь поймем, что наши чувства остыли, просто об этом скажем, без лжи.
С мужем вопрос «писем от жены» Вероника решила, а вот из-за Елены до сих пор переживает. Признается, что не хочет для нее никаких последствий, но к юристу все же обратилась, чтобы перестраховаться. Неизвестно, что может сделать тот, кто подписывается чужим именем, рассуждает Вероника. И добавляет: «Просто хочется человека вернуть на землю, чтобы она понимала, что делает».
«Просто хотела, чтобы цензор пропустил письмо»
Сама Елена заявляет: письмо от имени супруги Константина она отправила один раз и сделала это без злого умысла. Об этом она рассказала проекту Politzek.me.
— Да, я действительно отправила письмо в колонию (это был рисунок), на конверте указав свой адрес, а подписалась именем и фамилией супруги. Сделала я это без злого умысла, просто хотела, чтобы цензор пропустил его, так как в колониях обычно письма отдают только от родных, — объясняет женщина. — А очень хочется, чтобы политзаключенные знали, что их поддерживают не только родственники, а даже незнакомые белорусы.
Женщина признается, что ей жаль, что ситуация стала конфликтом и получила огласку. Она также сожалеет, что «не удалось объясниться с женой» Константина. Уверена, что в этой ситуации сложно сделать выводы, кто прав, а кто нет.
— Мне было больно читать комментарии под статьей [Politzek.me], где некоторые решили, что я пытаюсь увести мужа из семьи, — говорит она. — Ведь дело совсем в другом. Мне важно поддерживать политзаключенных. И поддерживаю я не только эту семью. Признаю, что, подписавшись ее именем, была неправа. Это была всего лишь попытка передать что-то хорошее в колонию, я даже не верила, что это письмо дойдет.
В данной ситуации виновата система, уверена Елена. Ведь «именно она лишает возможности поддерживать друг друга».
— Но, несмотря на эти препятствия, нужно не закрываться и общаться друг с другом. И родным политзаключенных в столь сложной ситуации станет чуть легче, — говорит она. — Мне бы хотелось, чтобы люди больше общались с семьями политзаключенных. Это очень важно для родных. Простое человеческое общение. На этом и выстоим.
Читайте также
