На прошлой неделе в витебской колонии умер 61-летний политзаключенный Николай Климович. Ему дали год лишения свободы за лайк под карикатурой на Лукашенко, хотя суду было известно, что у мужчины очень больное сердце и он нуждается в постоянном надзоре врачей и множестве препаратов. Фактически Николаю подписали смертный приговор — после суда он прожил лишь чуть больше двух месяцев. К сожалению, это может быть далеко не последняя жертва белорусских судов. В колонии отправлены уже десятки людей с тяжелыми заболеваниями, многим это еще угрожает. А ведь закон позволяет в таких случаях назначить наказание без лишения свободы или вовсе освободить от ответственности. Но могут ли «политические» рассчитывать на сострадание в белорусском суде?
Сейчас в гомельском СИЗО находится Евгений Бурло, музыкант рогачевской группы Tor Band, прославившейся в 2020-м своими протестными песнями. Теперь его и его коллег Дмитрия Головача и Андрея Яремчика обвиняют по уголовным делам. Евгений — молодой человек, 9 мая ему исполнилось 32 года. Но заключение разрушило его здоровье. На днях от его близких стало известно о том, что мужчина сильно похудел и не может передвигаться сам, по данным правозащитников, у него некроз тазобедренных суставов (это не лечится без операции), ему выделили костыли и назначили постельный режим.
20-летнюю Алину Гореву из Круглого задержали 27 марта этого года — в день, когда она получила диплом геодезиста на выпускном в колледже в Борисове. Вернувшись в Круглое вечером, она пошла в Следственный комитет, куда ее вызвали как свидетеля для дачи показаний по делу об участии в протестах в Минске. Но оттуда уже не вышла.
Спустя три дня в отделении милиции, где она ожидала отправки в СИЗО, ей стало плохо. Из-за холода в камере и из-за того, что ей пришлось спать на голых досках, у девушки обострились гинекологические заболевания и пиелонефрит (воспалительное заболевание почек. — Прим. ред.), поднялась температура, были кровотечения. Скорую ей вывали, но госпитализировать не разрешили: мол, и в СИЗО есть фельдшер. Но и там ей лучше не стало — несмотря на лечение антибиотиками, ее заболевания прогрессируют, девушка стала терять вес. В таких условиях 19 апреля Алина встретила 21-й день рождения.
Ни Евгению Бурло, ни Алине Горевой меру пресечения так и не изменили, хотя назначать ее, согласно статье 117 УПК, должны с учетом состояния здоровья обвиняемого.
Алине уже назначена дата суда за участие в протестах — 24 мая. Евгению, очевидно, тоже предстоит суд, но мы не знаем ни даты, ни статьи и срока, которые грозят мужчине. Проявят ли судьи гуманность к ним, учитывая состояние здоровья? Практика показывает, что с политическими заключенными такого не происходит в Беларуси почти никогда.
Больное сердце? Рак? Инвалидность? Суду это не помеха
На конец 2022 года среди заключенных, которых правозащитники признали политическими, было 74 человека с инвалидностью или тяжелыми заболеваниями, не менее 25 пенсионеров и пенсионерок, сообщалось в отчете «Весны». Многие из них уже осуждены и находятся в колониях.
Самая старшая — 75-летняя Наталья Таран, получившая за комментарии с «оскорблениями и клеветой» в адрес Лукашенко три с половиной года лишения свободы. У пожилой женщины ряд хронических заболеваний.
Состояние других еще более тяжелое. Журналистка Ксения Луцкина, уволившаяся с Белтелерадиокомпании в августе 2020 года, обвиненная в «заговоре с целью захвата власти» и приговоренная к восьми годам лишения свободы, страдает от онкологического заболевания.
В СИЗО у Ксении сильно ухудшилось здоровье, стала расти опухоль в мозге. Женщина страдала от сильных головных болей, появился тремор рук, стали подкашиваться ноги, ей постоянно кололи обезболивающие, но меру пресечения изменить отказались, а после приговора отправили в колонию.
Там 39-летнюю женщину освободили от работы в производственной зоне (а это редкость) из-за ее состояния здоровья. Зимой Ксения, страдающая также от астмы, две недели провела в санчасти колонии с двусторонней пневмонией. Что касается опухоли, Луцкину поставили в очередь на МРТ — но сколько ждать исследования, неизвестно.
73-летний Василий Береснев — лидер профсоюза РЭП в Орше. По «делу профсоюзов» он получил девять лет колонии усиленного режима.
Несколько лет назад ему удалили почку из-за рака, оставшаяся во время заключения начала сильно болеть — возможно, случился рецидив заболевания, но обследования по состоянию на сентябрь 2022 года (когда была последняя информация) не проводилось. Как сообщали близкие, требования заключенного о медпомощи и обследовании игнорировались. В критические моменты ему лишь ставили капельницу.
Такой же приговор, девять лет колонии усиленного режима, получил его коллега, лидер независимого профсоюза РЭП, 65-летний Геннадий Федынич, который страдает от диабета и проблем с сердцем. А 68-летний профсоюзный активист Вячеслав Орешко, которому грозит слепота из-за проблем с глазами, по тому же делу был осужден на восемь лет колонии.
Активист «Европейской Беларуси» Андрей Войнич получил семь лет лишения свободы в условиях усиленного режима за организацию и подготовку «массовых беспорядков» — он проходил по одному делу с Павлом Северинцем.
42-летний мужчина смертельно болен.
«После вирусного гепатита у него цирроз печени, сахарный диабет, опухоль над надпочечниками, удален желчный пузырь и множество связанных с этим осложнений. Ему необходима срочная пересадка печени, до ареста он ежемесячно посещал трансплантолога», — рассказывали его близкие еще в январе 2022 года. С тех пор новой информации о его здоровье нет, сделали ли ему операцию — неизвестно, родственники отказываются говорить с журналистами. В колонии Андрея бросают в карцер, лишают передач и свиданий.
61-летняя активистка Галина Дербыш из Гродненского района получила 20 лет лишения свободы по «делу Автуховича». У женщины вторая группа инвалидности, онкологическое заболевание и проблемы с сердцем. При этом необходимые лекарства ей передавали либо с опозданием, либо не отдавали совсем. УЗИ Галине пришлось ждать около двух лет.
Также по «делу Автуховича» был задержан 62-летний активист и краевед Владимир Гундарь. У него вторая группа инвалидности: нет одной ноги. В СИЗО у мужчины забрали протез и не передавали нужные лекарства. Его часто бросали в карцер, где Владимир в знак протеста объявлял голодовку. Мужчина перенес гипертонический криз.
Его осудили на 18 лет колониии общего режима.
Позже на него завели еще одно уголовное дело — за оскорбление прокурора на процессе по «делу Автуховича». В апреле этого года вынесли приговор: с учетом неотбытого наказания он должен провести в колонии усиленного режима суммарно 20 лет.
Алина Забаштанская получила два года лишения свободы за комментарии в TikTok в связи с делом Зельцера. У 31-летней женщины тяжелая форма эпилепсии. В колонии Алину по состоянию здоровья перевели на более легкую работу: она находится в отряде, а не на фабрике, и вяжет мочалки (получая совсем низкую зарплату). У нее уже не раз случались приступы эпилепсии, в том числе на рабочем месте.
Председатель Партии БНФ 66-летний Григорий Костусев получил 10 лет по делу «о заговоре против Лукашенко». Еще до суда у него выявили рак простаты, позже появились проблемы с позвоночником, зубами.
Год назад Костусев писал, что благодаря уколам его самочувствие улучшилось, но стадия рака такая, что операцию будут делать только в крайнем случае: по словам врачей, она могла только навредить и сразу сделать его инвалидом, так что лучше терпеть боль.
Его «подельник», 58-летний Александр Федута, также получивший 10 лет колонии, страдает от диабета и проблем с сердцем: у него была диагностирована острая сердечная недостаточность, в СИЗО были приступы стенокардии и аритмии. Из-за своего состояния он не мог нормально спать. Также в заключении у него обострилась подагра, он с трудом ходил, жене разрешили передать ему в СИЗО трость, с помощью которой он мог передвигаться.
В колонии Александра Федуту, несмотря на состояние здоровья, не освободили от работы — он так и ходит в промзону с тростью, которую привез с собой из СИЗО.
Активиста Владимира Малаховского из Витебска, члена Партии БНФ и независимого наблюдателя, обвинили в насилии по отношению к милиционерам на акции протеста: якобы он пытался их ударить, повредил форму, сорвал жетон, а в автозаке распылил газ из баллончика. Он получил три с половиной года колонии.
Малаховский болен раком, который дал метастазы по всему организму, до задержания он четыре раза проходил химиотерапию.
После приговора ему изменили вторую группу инвалидности на третью, а потом и вовсе ее сняли. Теперь ему не положено даже освобождение от работы. За первый год с лишним в колонии его лишь раз свозили на УЗИ в поликлинику и сказали, что «все нормально».
Каково быть больным в колонии
В колониях для людей с инвалидностью I и II группы, согласно Уголовно-исполнительному кодексу, должны быть созданы улучшенные условия. Их освобождают от работы в промзоне, назначают питание по повышенным нормам и выделяют на нарах первый ярус, рассказывал «Медиазоне» сооснователь правозащитной инициативы «Тайм-АКТ» Василий Завадский.
По его словам, людей с инвалидностью обычно определяют в отдельные отряды, как правило, на первом этаже. Если человек ходит с тростью, ему разрешают идти с отрядом вне строя.
Кроме того, осужденные с инвалидностью I и II группы не платят за питание, одежду, обувь и другие «услуги» колонии (со всех остальных высчитывают), а также получают положенную им по закону пенсию. Поэтому, говорит Завадский, персонал колонии считает таких «богатенькими» и вытягивает у них деньги на ремонт отрядов, подписку на газеты МВД и так далее.
В то же время люди с инвалидностью — проблема для администрации, за ними нужен уход, поэтому, если они плохо двигаются, часто их держат в медсанчасти, а если оставляют в отряде, то кому-то приходится носить им еду, ухаживать за ними. Больные расплачиваются с помощниками, покупая им что-то за счет своей пенсии.
А вот что о том, каково «политическим» болеть в колонии, рассказывала бывшая политзаключенная Ольга Класковская на «Радыё Свабода»:
— Ты чувствуешь себя полностью беспомощным и надеешься только на судьбу (верующие — на Бога), надеешься, что преодолеешь эти болезни и другие испытания. Очень тяжело получить лекарства. Большие сложности с больничными. Одна политзаключенная подруга рассказала, что, когда обратилась в санчасть гомельской колонии (она была очень больна), один из врачей показал ей бумагу, где была написана ее фамилия, и сказал, что есть приказ администрации колонии человеку с этой фамилией больничных не давать. Похожая ситуация произошла со мной в жодинском СИЗО, когда я страдала от сильного кровотечения и обратилась за медпомощью к фельдшеру, а он мне сказал: «Если ты умрешь, родина от этого ничего не потеряет».
Ольга назвала женскую колонию в Гомеле худшим местом заключения, гораздо хуже СИЗО. «Это реальная страшная пыточная, сталинского типа. Находиться там, выживать, держаться очень тяжело», — сказала бывшая политзаключенная.
Гуманность — в теории
По белорусскому законодательству, суд имеет достаточно инструментов и возможностей не отправлять в колонии тяжелобольных людей. Более того, он обязан выносить справедливые и гуманные приговоры (не говоря уже о том, что уголовное преследование по политическим мотивам недопустимо, но это другая тема).
Согласно Конституции, «человек, его права, свободы и гарантии их реализации являются высшей ценностью и целью общества и государства», никто не должен подвергаться «пыткам, жестокому, бесчеловечному либо унижающему его достоинство обращению или наказанию».
Согласно Конвенции СНГ о правах и основных свободах человека, подписанной и Лукашенко, «все лица, лишенные свободы, имеют право на гуманное обращение и уважение достоинства, присущего человеческой личности».
Согласно Уголовному кодексу (статья 3), наказание должно быть справедливым, то есть назначаться с учетом в том числе личности виновного (а значит, и состояния его здоровья и остальных обстоятельств), а мера наказания должна быть необходимой и достаточной для исправления. Наказание не имеет цели причинить осужденному физические страдания или унизить его достоинство. Лишение свободы, согласно статье 62 УК, может быть назначено только в том случае, если «цели уголовной ответственности не могут быть достигнуты применением более мягкого наказания» в соответствии со статьей преступления.
Согласно статье 92 УК, суд может освобождать от отбывания наказания или заменять его более мягким в случае, если обвиняемый страдает тяжким заболеванием, препятствующим отбыванию наказания. При этом учитываются тяжесть совершенного преступления, личность осужденного, характер заболевания и другие обстоятельства.
Однако здесь есть загвоздка в формулировке. Основанием для освобождения от ответственности являются не любые тяжкие заболевания, а только «препятствующие отбыванию наказания». Это означает наличие у осужденного заболевания «такой степени тяжести, когда облегчение физических страданий, связанных с проявлением болезни, невозможно в режиме отбывания наказания», объяснял Конституционный суд.
И Минздрав вместе с МВД составили конкретный перечень таких заболеваний (постановление от 16 февраля 2011 г. № 54/15). Список оказался довольно узким. В основном туда вошли лишь крайне серьезные болезни и крайние их стадии: тяжелый туберкулез, СПИД в терминальной стадии, тяжелые эндокринные заболевания, самые тяжелые формы болезней нервной, сердечно-сосудистой, дыхательной, костно-мышечной системы, внутренних органов, ампутация двух конечностей, острая лучевая болезнь и так далее.
Например, далеко не любой рак дает право на освобождение от наказания. Основанием являются только:
- злокачественные новообразования лимфатической и кроветворной ткани;
- злокачественные новообразования жизненно важных органов (даже без отдаленных метастазов), если они подлежат только симптоматической терапии;
- злокачественные новообразования органов и тканей, подлежащие комбинированному лечению (включая лучевую терапию), при невозможности его проведения;
- все злокачественные новообразования четвертой клинической группы (это запущенные опухоли на поздних стадиях, когда возможно только симптоматическое лечение и впереди смерть).
То есть статья 92 УК об освобождении от наказания имеет довольно узкое применение. Тем не менее есть другие нормы, которые позволяют судьям не отправлять больного человека в колонию.
Так, статья 70 УК дает судьям право с учетом личности обвиняемого (то есть и его состояния здоровья) назначать наказание даже более мягкое, чем предусмотрено статьей. Более того, если обвиняемый перестал представлять общественную опасность (кажется, когда человек болен настолько, что едва ходит, опасности от него мало), судья может и вовсе освободить его от уголовной ответственности (статья 87 УК).
При этом суд не имеет права не знать о состоянии здоровья обвиняемого: согласно статье 352 Уголовно-процессуального кодекса, при вынесении приговора судья должен лично разрешить вопрос о том, есть ли в каждом конкретном случае основания постановить приговор с освобождением от наказания.
Кроме того, если человек уже находится в колонии, администрация может направить в суд представление об освобождении его от наказания ввиду тяжкого заболевания. Это предусмотрено статьями 186 и 187 Уголовно-исполнительного кодекса. Причем среди оснований указано просто «тяжелое заболевание или инвалидность» — без формулировки «препятствующее отбыванию наказания».
Но такое ходатайство может подать только сама колония, к нему должны прилагаться заключение медкомиссии и характеристика поведения осужденного. То есть тут человек полностью зависит от того, как к нему относится администрация зоны.
Также наличие инвалидности, согласно статье 90 УК, является основанием для условно-досрочного освобождения. Но только после того, как человек отбудет треть, половину или две трети своего срока, в зависимости от тяжести преступления. Такая же возможность предусмотрена для тех, кто достиг пенсионного возраста.
Безжалостная практика
Адвокаты, с которыми консультировалось «Зеркало», подтвердили, что решение об освобождении от наказания в связи с тяжким заболеванием обвиняемого остается на усмотрение судьи.
Но на самом деле белорусские суды очень редко используют такую практику, говорят адвокаты. Они смогли припомнить лишь единичные случаи. Освобождали тех, кто уже был при смерти из-за рака, — просто чтобы они умерли дома. И в течение дня или нескольких дней эти люди умирали.
«Очевидно, что при существующей в Беларуси практике подход к политическим осужденным будет и того хуже», — отметил один из защитников.
Среди политзаключенных было лишь два случая смягчения наказания в связи с болезнью.
Минчанина Валерия Вищеню задержали за протесты в апреле 2021 года и три месяца продержали в СИЗО, а затем судья Дмитрий Карсюк дал ему три года «химии». 5 сентября его отправили в исправительное учреждение открытого типа. Впоследствии он получил вторую группу инвалидности с ограничением физических нагрузок, а значит, «химия», где необходимо работать, стала для него невозможной.
Поэтому летом 2022 года 35-летнему мужчине изменили наказание и отправили отбывать остаток срока — 1 год и 9 месяцев — на домашнем ограничении свободы. К слову, его жене Анастасии тоже дали три года «домашней химии», так что теперь они отбывают наказание вместе. У пары трое детей.
Жителя Молодечно Павла Кучинского задержали в январе 2022-го за комментарии и выставили обвинения по пяти статьям УК. У молодого человека — четвертая стадия рака (лимфома Ходжкина) и на момент суда была вторая группа инвалидности. Тем не менее судья Константин Колядов в июне приговорил его к пяти годам лишения свободы в условиях усиленного режима.
После этого Павел прошел медико-реабилитационную экспертную комиссию, и ему изменили группу инвалидности на первую. В итоге при рассмотрении апелляции Минский областной суд все же снизил ему срок — но всего лишь на три месяца (и нет ясности, связано ли это с его здоровьем). При этом еще и добавили штраф в 3840 рублей.
С сентября прошлого года 28-летний политзаключенный находится в больнице СИЗО на Володарского в Минске — это обычные камеры, которые переделали для медицинских нужд. Ему должны были провести диагностику в связи с онкозаболеванием.
Что же касается «неполитических» дел, сообщения об освобождении от ответственности тоже можно встретить в публичном поле очень редко. Но один подобный случай произошел совсем недавно.
Речь о суде над водителем бензовоза, который в июне 2022 года врезался в военный «Урал-4320» на трассе М8. Водитель грузовика ехал с превышением скорости и протаранил «Урал» с личным составом, стоявший на обочине. Пострадали 12 человек: у четверых — менее тяжкие повреждения, у семерых — тяжкие, а еще двое получили «неизгладимое обезображивание лица и шеи».
Суд прошел 13 апреля. Водителя бензовоза признали виновным в нарушении правил дорожного движения, повлекшем по неосторожности причинение телесных повреждений. Ему грозило до пяти лет лишения свободы. Однако у мужчины диагностировали онкологическое заболевание второй клинической группы (это опухоли, подлежащие лечению).
Это позволило ему по медицинским показаниям попасть под амнистию в связи с Днем народного единства. Водителя освободили от уголовной ответственности.
Суд проявил гуманность. Виновника аварии с тяжелыми последствиями для здоровья людей отпустили на свободу из-за того, что у него излечимый рак. Тогда как политзаключенных, которые часто сидят просто за комментарии или лайки, не выпускают даже с четвертой стадией рака.
Избежать новых трагедий
Правозащитники уже не раз обращали внимание на эту острую проблему. Мало того что людей судят и сажают за решетку по политическим основаниям, что уже недопустимо, — им еще и выносят безжалостные приговоры, которые обрекают их на страдания и даже смерть.
Осужденного за лайк под карикатурой на Лукашенко пинчанина Николая Климовича, который умер в колонии, похоронили 13 мая. Это стало второй смертью политзаключенного в колонии (первым был Витольд Ашурок). И этой смерти можно было избежать, если бы приговор суда был хотя бы гуманнее (о справедливости говорить сейчас не приходится).
«Николай Климович имел инвалидность II группы из-за заболевания сердечно-сосудистой системы, около года назад перенес инсульт и сложную операцию на сердце. Несмотря на наличие у Николая указанного заболевания и при наличии альтернативных видов наказания, не связанных с лишением свободы, судья Пинского района и города Пинска Андрей Бычило назначил ему наказание в виде одного года лишения свободы, а Брестский областной суд оставил в силе приговор суда первой инстанции. Сам Николай, его родные и адвокат неоднократно выражали обеспокоенность состоянием его здоровья. Он должен был находиться под наблюдением врача-кардиолога и принимать необходимые лекарства, однако в условиях колонии, очевидно, это является невозможным», — констатирует правозащитный центр «Весна».
Правозащитники подчеркивают, что в белорусских местах лишения свободы постоянно нарушаются права заключенных на охрану здоровья, они лишены доступа к специализированной и высокотехнологичной медпомощи, да и для простой первичной или неотложной медпомощи в колониях часто нет надлежащих условий и квалифицированного медперсонала. Даже медосмотр заключенных проводят, скорее, для галочки. Кроме того, неоказание медпомощи часто используется как форма давления на заключенных.
Недавно условия еще более ухудшились, пишет «Весна»: Департамент исполнения наказаний 29 апреля ввел ограничения (фактически запрет) на передачу содержащимся под стражей в СИЗО медицинских препаратов — якобы все есть на месте. Можно передавать только витамины и инсулин иностранного производства.
Правозащитники призвали Генеральную прокуратуру и Следственный комитет возбудить уголовное дело по факту смерти Николая Климовича, провести объективное и всестороннее расследование для установления причин данной трагедии и проинформировать общественность о его результатах.
Также правозащитники требуют провести проверку по другим фактам нарушения права на охрану здоровья в местах лишения свободы, принять меры к виновным, добиться соблюдения в колониях, СИЗО и ИВС Конституции и законодательства, обеспечить надлежащую медпомощь, чтобы не допустить новых трагических смертей в будущем.
«Мы также призываем белорусских судей при назначении наказания, связанного с лишением свободы, учитывать состояние здоровья обвиняемых», — заявляет правозащитное сообщество Беларуси, подчеркивая, что все эти требования не отменяют призыва к немедленному освобождению всех политических заключенных.
