После того как Владимир Путин объявил о частичной мобилизации, в нескольких белорусских СМИ появилась информация, что к россиянам в Беларуси теперь особое внимание. Deutsche Welle и «Наша Ніва» писали, что силовики отслеживают машины на российских номерах, наблюдают за квартирами на сутки — ищут тех, кто скрывается от мобилизации. Спросили у россиян, которые живут в Беларуси, как они относятся к таким новостям и ощутили ли на себе что-то подобное.
По просьбе всех героев публикации в тексте их имена изменены.
«Ситуация небезопасная, поэтому мы с женой уже купили билеты в Грузию»
— Жена шутит, что она в панике бегает по квартире, а я сижу спокойно и говорю, что все нормально. Стараюсь держать себя в руках, если паниковать, то здравых решений не принять. Думаю, пока в России, где я зарегистрирован, мне не принесут повестку, тут я вряд ли буду кому-то нужен, — рассуждает Виталий, который уже несколько лет живет в Беларуси по временной регистрации. Ему около 30.
Виталий из тех, кто проходил срочную службу. Должность у него механик-водитель. Как раз та, что востребована во время стартовавшей мобилизации.
— Думаю, если Россия решит меня искать, то вычислить меня в Беларуси — это дело нескольких секунд. Ситуация небезопасная, поэтому мы с женой решили уезжать. Буквально через час после выступления Путина я уже мониторил рейсы до Грузии, — описывает ситуацию россиянин. — Ближайшая дата, на которую смог что-то найти, — начало октября. Стоимость 52 тысячи российских рублей на двоих (более 2260 белорусских рублей. — Прим. ред.). Причем, только я оформил билеты — остававшиеся места на эту дату уже были проданы.
Виталий переживает, что к моменту вылета на паспортном контроле в аэропорту Минска россиян могут уже разворачивать. Для подстраховки просматривает возможные варианты отъезда пораньше — по суше:
— Сколько нам в итоге придется пробыть в Грузии, неизвестно. Хорошо хоть работа у нас удаленная.
Сейчас Виталий постоянно на связи с мамой в России. Если ей кто-то позвонит в дверь или на телефон с вопросами о сыне, она тут же должна сообщить ему.
— В Минске мы с женой живем по договору аренды, который оформлен на меня. Если в России меня начнут искать, съедем на другую квартиру, — рассуждает молодой человек. — По прописке меня пока не навещали. Мама говорила, по подъезду ходили. Стучались к одному из мужчин. Правда, вручили ему повестку или нет, она не знает. Городок, откуда я родом, небольшой. Ребята писали, что на предприятии, где я работал раньше, повестки получили несколько десятков человек. Среди тех, кого я знаю, желающих воевать нет.
Сам мужчина против войны и считает, что «мир катится куда-то не туда». Его мама относится к происходящему нейтрально. Дедушка — поддерживает войну, называя ее «спецоперацией».
— Сейчас мама в шоке, говорит: «Убегай, уезжай, выписывайся из квартиры». Но понятно, удаленно я выписаться не могу, — объясняет он. — Дедушка тоже стал за меня переживать. После новостей, когда Украина стала отвоевывать свои территории, у него диссонанс. Вроде бы должны побеждать, а тут… Как относиться к происходящему, ему непонятно, поэтому он тоже советует мне бежать.
«Сейчас один из самых ярых сторонников СВО тоже ищет варианты, куда бежать»
Максиму 39 лет, около десяти из них он живет в Минске, куда переехал из Москвы. У него ВНЖ. Мужчина айтишник. В армии не служил: по разным причинам получал отсрочки и даже не забирал военный билет.
— Но, как я узнал, я все равно вхожу в число тех, кто в запасе и может подлежать мобилизации, — рассказывает собеседник. — Конечно, то, что я живу в Беларуси, делает мою ситуацию относительно спокойной. Я прописан в России. Никаких отметок о том, что я Минске, нигде нет. Родных я предупредил: ничего не подписывайте и никому не говорите, где я. В итоге, чтобы вручить повестку, меня придется искать. Вряд ли кто-то будет этим заниматься. Это во-первых. Во-вторых, появились новости, что у айтишников должна быть бронь.
Несмотря на это, уверенности, что мобилизация его не коснется, у Максима нет. По его наблюдениям, заявления официальных лиц Кремля могут отличаться от того, что происходит в реальности. Так, после информации о том, кого будут призывать, появились сведения, что повестки, например, получали те, кому за 60, и многодетные.
— Информационное поле сейчас неясное, ориентироваться в нем сложно. И когда смотришь на то, как развиваются события с 24 февраля, понимаешь — чиновникам обычные люди не важны. Как им удобно достигать своих целей, так они и поступают, — рассуждает мужчина. — Заставляют волноваться и новости об особом внимании к россиянам в Беларуси. Я ни с чем подобным не сталкивался и о таких примерах не слышал, но, если это окажется правдой, что это может означать? Вдруг мне скажут, поезжай в Россию?
С 21 сентября Максим стал серьезно задумываться об отъезде из Беларуси. Справедливости ради, такие мысли были у него и раньше, он потихоньку готовил нужные документы, что-то читал. Сейчас этот процесс для него заметно ускорился.
— Я уже в том возрасте, когда нельзя взять и налегке куда-то релоцироваться. У меня есть определенные дела, имущество, — объясняет мужчина, почему не покупал билет сломя голову. — И если переезжать, то хочется сначала здесь со всем разобраться, а потом отправляться в понятную страну, в понятные условия. Думаю, время на это у меня есть. Из-за частичной мобилизации напряжение в России возрастает. Чтобы его не усиливать, Кремль вряд ли будет в ближайшее время закрывать границы для тех, кому не вручили повестки. А почему мне ее спешно не вручат, я объяснил.
Главный офис IT-компании, где работает Максим, находится в Москве. В пятницу на общем собрании обсуждался переезд сотрудников в филиалы в других странах — в ОАЭ, Узбекистан. Некоторые собираются в Минск. Кто-то рассматривает Беларусь как перевалочный пункт: по словам мужчины, многие не в курсе ситуации в стране.
— Когда я рассказываю, какие тут новости, они начинают сомневаться, может и не стоит ехать, — шутит Максим.
Он говорит, что желающих идти воевать среди его коллег нет. Хотя в российском офисе встречал тех, кто поддерживает войну, и колеблющихся:
— Причем, это мнение им не всегда навязано не пропагандой. Они какой-то своей логикой старались разбираться в вопросе и пришли к таким выводам. Сейчас один из самых ярых сторонников «специальной военной операции» тоже ищет варианты, куда бежать. В его семье мнения по данному поводу разделились. Одни считают, ему стоит уезжать, другие — оставаться и в случае повестки идти на фронт. Он говорит, что бежит и стыдится этого.
Мне сложно представить, чем это закончится. Судя по тому, насколько внезапно ввели мобилизацию, кажется, у Кремля тоже нет четкой стратегии. При негативном сценарии, если из Украины пойдут гробы с мобилизованными, возможно, люди начнут постепенно осознавать: происходит что-то не то, и это выльется в протесты против войны. Хотя, пример в Беларуси показал: силовики могут подавить недовольство. Еще есть вероятность, что пропаганда повернет ситуацию с погибшими так, чтобы прокачивать негативный образ Украины. Но надеюсь, люди на это не поведутся. Иначе все будет очень грустно.
«Думаю, искать тех, кто за пределами России, они будут в последнюю очередь»
— После новостей о том, что к россиянам в Беларуси теперь может быть особое внимание, появился дискомфорт. Лишний раз стараюсь не выходить из дома. Хотя лично ни с чем подобным пока не сталкивался, — описывает ситуацию 21-летний Алексей, в Беларуси он с лета.
Молодой человек — менеджер по продажам. В армии не служил, но считается годным к службе в военное время. В «военнике» у него написано «рядовой».
— Моя жена — белоруска. Мы жили в России. Еще в феврале, когда началась война, решили уезжать из страны в Европу, но мне предложили работу в Беларуси, и планы немного изменились, — описывает ситуацию собеседник. — Мы остановились в Минске. Решили, это станет нашим перевалочным пунктом, чтобы потом двигаться западнее. И тут все началось.
По словам молодого человека, к пятнице, 23 сентября, из его окружения в России повестки получили четыре человека. Двое из них — друзья, которые даже в армии не служили.
— У них апатия, думают, что делать. Ехать на верную смерть да еще и воевать непонятно за что они не хотят, — рассказывает Алексей. — Пока их просто поставили на учет и отпустили домой. Сейчас они смотрят, как уехать в Грузию, Армению или Узбекистан.
Алексей тоже собирается уезжать, только из Беларуси. Говорит, страна политически слишком зависима от России, поэтому оставаться здесь ему небезопасно. Приоритетное направление — Германия, где уклонистам планируют давать политическое убежище. Если с этим не выйдет, рассмотрит Грузию, Узбекистан и другие страны СНГ. Билеты пока не покупал, лишь разведывает ситуацию. Говорит, успокаивает то, что повестка ему еще не приходила.
— К тому же, за неявку в военкомат без уважительной причины грозит штраф всего до 3000 российских рублей (130 белорусских. — Прим. ред.), — отмечает собеседник. — Дальше может быть «уголовка» до десяти лет, но уголовное дело — это часы писанины и бюрократии, а военкоматам сейчас главное быстро набрать людей. Меньше геморроя будет работать с военнообязанными, которые находятся в стране. Думаю, искать тех, кто за пределами России, они будут в последнюю очередь.
Большинство родных Алексея поддерживают войну. Говорит, он очень много ругался с ними на эту тему и пытался достучаться. Но безуспешно.
— Пропаганда делает свое дело. Когда понял, что вести такие разговоры бессмысленно, перестал затрагивать эти темы, — объясняет собеседник. — В то же время сейчас, когда могут забрать и меня, они очень переживают. Думаю, многие семьи в России теперь в такой ситуации. Легко говорить «давайте, мочите их», когда воюет кто-то другой. А если это может затронуть жизнь и здоровье твоего ребенка, мужа, брата, ситуация выглядит иначе. Яркий пример — история моего троюродного брата. У него пока нет военного билета, но в любой момент его могут призвать в армию. Как только его родители, которые за СВО, об этом узнали, сразу же стали удивляться: «Как же так? Это же наш сын».
Алексей считает: ситуация, когда война стала ближе к каждому российскому дому, может дать шанс на то, что жители страны поймут, как «жутко и ужасно» происходящее.
— Сам я буду стараться избежать службы. Я гуманный человек. Для меня жизнь — высшая ценность. И лишать ее кого-то я не имею права, — заключает он.
Во время подготовки этого текста мы опросили более десяти россиян, которые сейчас в Беларуси. Никто из них не почувствовал на себе особого интереса со стороны силовиков. Один из мужчин, который после объявления о частичной мобилизации вылетал из минского аэропорта, сказал, что вместе с ним на рейсах было много людей с российскими паспортами. Никаких вопросов ни к кому не возникло.