Ирпень — небольшой город вблизи Киева, в котором живет около 60 тысяч человек. Вернее, жило: с началом войны это место превратилось в одну из самых горячих точек Украины. Российские войска уже который день продолжают обстреливать город, буквально каждый день там гибнут мирные жители. Сейчас Ирпень практически разрушен. Поговорили с белорусами, которым удалось эвакуироваться из города: кто-то уехал в первые дни войны, кому-то повезло выбраться лишь 7 марта.
«На наших глазах снаряд попал в завод. Рядом стояла многоэтажка — все окна выбиты»
Белоруска Божена живет в Украине с лета 2020 года, а вот в Ирпень переехала недавно, перед Новым годом. «Удачно так», — шутит собеседница.
Из города она эвакуировалась дважды: на второй день войны 25 февраля и вчера, 7 марта. После первого отъезда вернулась за двумя котами — животные вместе с друзьями девушки остались в ирпенской квартире.
— Первый был немножко спонтанный — никто толком не понял, что началась война. В тот день я осталась дома, слышала выстрелы от битвы за гостомельский аэродром (Гостомель — маленький город, который граничит с Ирпенем. — Прим. Zerkalo.io). Тогда никто не думал, что это начнется, никто не был до этого на войне и не знал, насколько это опасно. И я уехала — успела сесть на электричку.
Потом ситуация начала ухудшаться, и собеседница решила вернуться: дома оставалось два кота и подруга из Польши с парнем. В город она, признается, попала чудом
— Вернулась 3 марта и четыре дня я была в городе — в первые сутки еще была вода и интернет, а потом все исчезло. По городу ты особо не погуляешь: бомбят и днем, и ночью. К тому времени мы уже определяли по выстрелам, это к нам или от нас стреляют. В одну ночь стреляли кассетными бомбами, это было ужасно — не знаешь, в какой момент и что тебе на голову упадет (редакция не может подтвердить или опровергнуть использование кассетных бомб над Ирпенем. — Прим. Zerkalo.io).
Буквально 6 марта возле нашего ЖК было слышно, как в друг друга стреляли танки — и мы думали, что к нам сейчас прилетит [снаряд]. К тому же я была без электричества, без интернета, и с каждым днем ситуация становилась все хуже и хуже — понимаешь, что когда-то вообще не подзарядишь телефоны, топливо в машинах рано или поздно закончится. Поэтому решили идти.
Эвакуироваться вместе с котами Божена хотела 6 марта — но дошли слухи, что людей, пытавшихся покинуть Ирпень, обстреливали из минометов. Связи не было, и проверять все это пришлось лично. Но по дороге, которая вела из города, навстречу собеседнице бежали люди и говорили не идти туда. По их словам, пытавшихся бежать обстреливали.
— Пока мы туда шли вместе с мужчиной со своего ЖК, встретили наших белорусов, парня и девушку из Бучи (небольшой город возле Ирпеня. — Прим. Zerkalo.io). Они просто шли наобум смотреть, как выехать — оказалось, у них четверо детей. Решили, что пока светло, они сходят назад теми же тропами, приведут их, переночуют у меня, а завтра мы все вместе двинемся. Я показала, где живу, а они быстренько побежали, пока светло, за детьми. К счастью, у них все получилось.
Мы выходили рано-рано утром, надеясь, что если там и есть эти оккупанты, они еще спят. Шли по набережной в Ирпени, видели воронки от вчерашних обстрелов. Но слава Богу, прошли спокойно. Дошли до обрушенного моста, и там нас встретили военные, помогли перейти. А потом мы быстренько побежали в автобусы, и нас завезли в Киев.
— Получается, самая сложная часть — дорога по набережной до моста?
— Там опасность в том, что ты идешь около пяти километров по набережной как на ладони, и если что — спрятаться просто некуда. Двигались на свой страх и риск, лишь бы выйти из города. Где-то шесть километров мы прошли в сумме. И котов забрали. Конечно, было тяжело, но мы по пути нашли брошенную тележку из магазина — она очень помогла.
— И вам не было страшно идти?
— Может это очень глупо, но мне кажется, что если тебе суждено утопиться — ты не сгоришь. С такой же мыслью я шла, не зная, обстреляют нас или нет. А что делать? Оставаться там, охранять квартиру бессмысленно: если прилетит авиация, мы ничего не сможем сделать, а если будут мародерствовать, то мы безоружные люди против автоматов.
Тут Божена прерывает рассказ вопросом: «Вам слышно?» И поясняет, что где-то недалеко от нее стреляют. Сейчас девушка находится в Киеве и уезжать никуда не планирует — будет оставаться до последнего.
— Шли наобум. Мы видели, что творилось в Буче, в Гостомеле — еще немножко, и Ирпень превратится в то же самое. И для многих оставаться там — смерть. Но я уже меньше боюсь, если слышу рядом танки — с одной стороны, ты не знаешь, когда можешь умереть, а с другой — я считаю, что смерть — это естественный процесс. Но может я просто отбитая (смеется).
— А когда вы уезжали, в городе оставались люди?
— Я бы сказала, что Ирпень пустой. Если в первые дни войны были очереди в магазинах, то сейчас они не все работают. Люди ходят сами себе. Кто-то от бункера к бункеру передвигается. Это жутковато.
Город разбомбили. Вчера на наших глазах снаряд попал в «Планета пластик», это завод по изготовлению полиэтиленовых изделий. Были клубы дыма, но мы прекрасно понимали, что этот пожар никто не потушит. А рядом стояла многоэтажка — и все окна в ней выбиты. Ужасно. Когда смотришь на это, понимаешь, сколько нужно будет вложить сил, чтобы восстановить все.
«Знакомая написала, что спускается в подвал — и я даже не знаю, выжила она или нет»
Еще одна белоруска Татьяна живет в Украине с 2016 года — она вышла замуж за украинца. После вместе с мужем они купили квартиру в Ирпене. Про этот город собеседница рассказывает с большой любовью:
— Последние два года, когда началась пандемия коронавируса, мы большую часть времени проводили в Ирпене, знали многих соседей. У нас есть собака, мы с ней гуляли, и много знакомых появилось благодаря этому. Сейчас мы в безопасности, но новости оттуда очень огорчают — ты понимаешь, что это люди, с которыми ты общался, места, где ты ходил, которые ты любил, которые были важной частью твоей жизни, и очень счастливой жизни. Это очень тяжело.
Из Ирпеня Татьяна с мужем и собакой уехала четвертого марта — по ее словам, это был последний день, когда можно было уехать спокойно, без обстрелов. Белоруска уверена, что во многом им просто повезло — «чудом» в семь утра встретили во дворе знакомых, которые собирались ехать.
— Сначала мы надеялись, что все обойдется, наш город не заденет. В первый же день войны начались обстрелы гостомельского аэропорта, но мы думали, что они не прорвутся. Но когда начались бои недалеко от нашего района, решили, что пора ехать. Конечно, не хотелось уезжать из своего дома: там есть запасы еды, воды, необходимые вещи, есть люди, которых ты знаешь. У нас соседи очень хорошо организовались: мы патрулировали нашу территорию, делали коктейли Молотова, обменивались продуктами и лекарствами. Это очень поддерживало.
Мы бы и раньше уехали, но у нас не было машины, а без нее оттуда выбраться было очень-очень сложно. 3 марта была первая эвакуационная электричка из Ирпеня на Киев, которая везла женщин и детей. Я долго думала, но не решилась ехать — одной с собакой запихиваться в поезд в толпе довольно сложно.
В тот же день начались обстрелы нашего района, мина попала в соседний дом, а в нашем повыбивало окна — к счастью, не в нашей квартире. Ночь прошла спокойно, но стало понятно, что наш район уже небезопасен. Мы взяли два рюкзака, запихали туда самое необходимое: корм для собаки, воду, папку с документами, деньги, зубные щетки, расческу и фонарик. Даже не взяла свитер на смену.
На тот момент, рассказывает Татьяна, из Ирпеня была только одна дорога, по которой можно было выехать — она вела окружными путями на юго-запад Киевской области. Обычно этот путь занимает час максимум, но собеседница с мужем и друзьями ехали четыре часа. Сейчас этим маршрутом, говорит Татьяна, выехать уже нельзя.
— Мы поняли, что в Киев не попасть, и поехали в Черкасскую область — у нас там есть знакомые, они обещали помочь. А пока мы ехали, приходили сообщения, что в Ирпени начались бои, буквально в нашем районе. Моя знакомая написала, что спускается в подвал, и с тех пор от нее нет никаких новостей. Я даже не знаю, выжила они или нет. Еще знаю, что соседи, которые жили под нами на первом этаже, выбрались в субботу через окно, а через полчаса там пошли танки.
Вернуться в свою квартиру в Ирпене Наталья уже не надеется: уверена, что возвращаться будет некуда:
— Я видела фото нашего ЖК, и там много где выбиты окна, были пожары. Видела, как танки едут по нашей парковке под домом. Это ужасно. Сейчас мы сидим живые в селе, с собакой, у есть какая-то сменная одежда, которую мы купили в сельском магазине. И на фоне всего этого я понимаю, что нам очень повезло по сравнению с теми, кто не может выбраться.
«За людей страшно, а с квартирой — будь что будет»
Виктору (имя изменено по просьбе собеседника) повезло больше — он уехал из Ирпеня практически сразу, как российская армия начала взрывать мосты. Собеседник — белорус, в Украину приехал после августа 2020-го. Поселился в Ирпени. И спокойно жил до 24 февраля этого года:
— В тот день я проснулся как обычно, и услышал, что у меня телефон вибрирует. Смотрю — там куча сообщений: «Как вы, что случилось?» А у нас ничего особо не было слышно тогда, никаких взрывов. Я не понимаю [о чем они], начинаю проверять, смотрю: началась война. Даже сразу не понял, что происходит, потому что у нас было тихо. Разбудил жену, стали думать, что делать — решили ждать новостей и смотреть, что будет.
Днем начались бои в Гостомеле, рассказывает Виктор: очень сильно гремело, над домом пару раз пролетели самолеты. Некоторые люди начали уезжать, но большая часть жителей города тогда осталась.
— Ближе к вечеру загрохотало около дома. Мы сначала подумали, что это обстрелы, но потом оказалось, что стреляет украинская артиллерия — вроде грохот близко, но ничего не было видно. Постояли с соседями, поговорили, обсудили, что и как. Вроде ситуация была более-менее контролируемая, поэтому решили: пока остаемся. Кое-что из вещей упаковали на всякий случай и пошли спать.
Ночью были какие-то взрывы, но мы сильно не беспокоились: думали, все будет более-менее спокойно. Утром начали читать новости, и выяснилось, что в Гостомеле идут тяжелые бои. Потом был очень сильный взрыв — подорвали мост, который идет из Ирпеня на Новоирпенскую трассу, в сторону Киева. И стало понятно, что прямой путь [из города] отрезан. Потом подорвали еще второй мост, который идет к Буче, то есть два выезда уже были разрушены. И вариантов, что делать дальше, оставалось не очень много.
Я позвонил знакомому белорусу, мы забрали своих знакомых, сели в машину и стали кругами выбираться. На выезде из города уперлись в пробку: довольно долго выезжали на Житомирскую трассу, а потом рванули дальше, на Запад. Когда мы ехали по трассе, было видно, что идет обстрел Гостомеля, Бучи, дым на горизонте. Уже было понятно, что стреляют и бомбят.
Остановились у знакомых в 150 км от Киева, здесь сейчас все тихо. Пока находимся тут, и дальше будем оставаться в Украине.
— Вы почти не говорите про страх. Сразу не было эмоций, или в начале не было страшно?
— Я не скажу, что было прямо страшно. Была какая-то нервозность, но на улице паники не было, и мы тоже в принципе не паниковали. Страшно стало потом, когда мы уже уехали из Ирпеня и увидели, что там происходит. Страшно за людей, которые там остались. Там еще есть белорусы, которые сидят, закрытые в подвалах. Знакомые там — и с ними очень плохая связь. Вот тогда какое-то осознание пришло [что война], а до этого…
Почти все вещи Виктора остались в ирпенской квартире. Но на вопрос про них он едва ли не отмахивается:
— Мне как-то за людей страшно, а с квартирой — будь что будет.