Молодые люди уже рассказывали «Зеркалу», как в их окружении относятся к Лукашенко и тем, кто ему оппонирует. В речи студенток и студента, с которыми мы говорили, звучали фразы вроде «Не хотел вляпываться в политические конфликты» и «Сверстники стараются не особенно углубляться в политику». При этом опросы показывают, что интерес к ней в целом у беларусской молодежи есть, хотя почти треть ее представителей и представительниц остаются не вовлеченными в подобные темы. Но насколько этот показатель пессимистичный? Или на самом деле все неплохо и в других странах молодые люди тоже мало вовлечены в политику? Рассуждает Алина Харисова.
Алина Харисова
Политолог.
Экспертка в отделе аналитики и стратегии Офиса Светланы Тихановской, также занимается международной адвокацией независимой организации «Задзіночанне Беларускіх Студэнтаў».
Если посмотреть на исследование, которое весной 2023 года сделал «Молодежный блок», то по нему видно: действительно, значительная часть молодых людей в Беларуси — почти треть — все еще не интересуется политикой. Но я бы не расценивала это как принятие ситуации в стране или ее одобрение. На самом деле так может выражаться тихое недовольство, потому что в то же время среди молодежи не прослеживается доверия к государству и политикам вообще — а особенно к тем, кто его представляет.
Конечно, в подобных исследованиях скорее участвуют более оппозиционно настроенные группы: в Беларуси проведение независимых социологических опросов всегда было затруднено, а в последние несколько лет свободные условия для сбора социологических данных практически отсутствуют. Из-за этого в некоторых результатах существует погрешность за счет проведения онлайн-исследований, в которых участвует преимущественно городское население — это отражается на результатах. Но тем не менее какое-то представление о реальности это дает — в частности, о том самом тихом недовольстве. Почему оно тихое? Ответ прост: молодежь банально боится «лезть в политику». Я бы даже сказала, что многие намеренно себя ограждают от этой сферы жизни.
Помню свой последний визит в Беларусь в 2021 году. Уже тогда я заметила сильный контраст с 2020-м: все были запуганы. Я пыталась понять настроения среди моих друзей, подруг. У всех была своя причина для молчания, но всех объединял страх: страх за семью, страх отчисления, страх службы в армии.
Почему многие мои ровесники и ровесницы намеренно ограждают себя от политики, объяснимо. В 2010 году около трети людей в возрасте от 18 до 29 лет не интересовались политикой — примерно такой же уровень фиксируется и сегодня. Некоторое колебание в цифрах может объясняться погрешностью и способом сбора информации. В 2010-м исследование вряд ли проводили онлайн: скорее всего, оно было телефонным. А такой способ, несмотря на его недостатки, все еще может быть более репрезентативным, чем интернет-исследование, даже в 2023 году.
Ситуация же, по сути, не изменилась — в первую очередь люди заботятся о своей безопасности. По сравнению с 2010-м страх потерять хотя бы ее остатки усугубился: как только ты «полезешь в политику», можешь попасть за решетку, пусть даже это будут «сутки» по административной статье — и все, ты уже как бы не «чистый человек», хотя впереди еще вся жизнь. А многие студенты и студентки переживают не только о себе, но также и о своей семье.
Переживания перестали существовать на уровне только себя. Государственная машина проводит репрессии против близких тех, кто вовлечен в политику, иногда их друзей и подруг. Они смотрят контакты и спрашивают: «А кто у тебя из знакомых выходил в 2020 году?» Это тоже влияет. Так что, даже если они хоть как-то вовлечены в политическую повестку (я имею в виду даже просто понимание того, что происходит), они все равно себя намеренно сейчас ограничивают от всего — вплоть до чтения новостей.
Но это не единственная причина. Не стоит недооценивать фактор влияния того же БРСМ. Для людей не из Минска он часто становится единственной возможностью быть активным, «выбиться в люди». Я сама выросла в Слуцке и там закончила школу — сужу по себе: мне было неизвестно ни о каких НГО, ни о каких образовательных программах для интересующихся политикой, активизмом. Информация доходила очень редко и ее было очень мало. А после 2020-го поле оказалось зачищено и в Минске. Поэтому для целых поколений молодых людей слова «политика» и «активизм» сразу начинают ассоциироваться с БРСМ, чем-то государственным, «принудиловкой» и флешмобами типа «Надо!». Это достаточно сильно отталкивает от темы политики.
Третья причина, по которой, на мой взгляд, молодые беларусы и беларуски могут не интересоваться политикой, заключается в том, что никто просто не видит смысла ни в выборах, ни вообще в политике, потому что им непонятно, как они могут изменить ситуацию. И здесь стоит признать, что это непонятно не только молодежи, но вообще всем — демократическим силам тоже. То есть существуют представления о том, какие должны быть изменения, чтобы улучшить качество жизни в стране и сделать политическую сферу открытой и демократической.
Но как именно произойдут перемены и как люди в Беларуси могут сейчас повлиять на приближение этих перемен? Из-за ухудшения ситуации в стране и увеличения репрессий четких ответов и решения сейчас нет ни у кого. Получается, интерес к политике может закончиться лишь проблемами, но не дает никаких преимуществ.
В нашей стране вообще очень сильно превалирует позиция, мол, «я не разбираюсь в политике». И понятное дело, что эта установка не берется просто так — из воздуха. Этот нарратив нам тоже навязывает государство — прежде всего, молодежи и женщинам, если обратить внимание. Политика преподносится как что-то небезопасное, грязное, далекое, непонятное и потому «разрешенное» только для каких-то «верхушек».
Но это изначально ложный посыл, потому что политика есть во всем. Даже если ты хочешь работать в IT, медицине, сфере образования, то все равно столкнешься с политикой. Она влияет на то, какая у тебя зарплата, установлена ли для тебя минимальная оплата труда за час, сколько дней отпуска у тебя в году, сможешь ли ты создать профсоюз… Вне работы политика тоже определяет многое, если не все. К примеру, можешь ли ты получить медуслуги и можешь ли ты рассчитывать на помощь, если идешь в милицию.
Увы, притом что нарратив о «грязной и сложной» политике абсолютно бессмысленный, он очень выгоден государству Александра Лукашенко. Потому что молодежь — это, как правило, достаточно протестная группа населения и удобнее всего «заглушить» ее, задавить на корню.
Если посмотреть, как начинались очень многие революции в мире, то это стартовало с молодежи. Часто сценарий такой: происходит что-то из ряда вон выходящее, молодые люди выходят, силовые ведомства совершают против них какие-то противоправные или неправомерные действия, и после этого уже все остальные граждане начинают протестовать. По такой схеме развивался украинский Евромайдан, например. Что-то похожее прямо сейчас происходит в Сербии, где обрушившийся навес на железнодорожном вокзале убил 15 человек — и студенты вышли на улицы из-за бездействия властей после трагедии.
Молодым людям чаще всего не нужно думать о том, что будет с их детьми, если родителей посадят после митинга. Они очень рисковые. Поэтому беларусская власть на самом деле работает очень эффективно — на опережение, чтобы еще с детства, можно сказать, максимально деморализовать людей.
Но не все так плохо, если сравнить Беларусь с другими странами
В то же время если посмотреть на страны Запада, то не сказать, что и там с цифрами все очень радужно. Скорее наоборот. Например, в США люди в возрастной группе от 18 до 24 лет наименее политически активны: в 2020-м только 48% из них участвовали в президентских выборах. В соседней с нами Литве участие молодежи от 18 до 29 лет в президентских выборах 2019 года было еще меньшим — 40%. Хотя, казалось бы, в обоих этих государствах их голос бы точно оказался учтенным.
Что касается даже просто интереса к политике, то его нет у более чем 38% немецкой молодежи от 16 до 30 лет. То есть зачастую в развитых демократиях сегодня ситуация сильно хуже, чем в Беларуси, несмотря на все «старания» нашего государства забить активизм в зародыше.
Мне кажется, что процент «не интересующихся» на деле еще больше по всему миру — я уже отмечала, что это может быть связано в том числе с особенностями опросов. Другое дело, что во многих государствах — демократических, в первую очередь — отсутствие интереса к политике у молодежи как раз заботит политиков. Они пытаются на это повлиять и «расшевелить» людей, используя какие-то рекламные кампании, создавая привлекательные организации или как минимум условия для их создания. Снимаются рекламные ролики, которые разлетаются по соцсетям в виде мемов, но тем самым выполняют и свою основную функцию, доходя до целевой аудитории. Хорошим примером такой работы с молодой аудиторией можно назвать ролик комика Тома Уокера Hey Kids: Voting’s fun, в котором он призывал участвовать в британских парламентских выборах 2017 года.
Довольно часто европейцы из демократических стран не голосуют на выборах из-за того, что они просто о них не знали, или вовсе не знают, как голосовать, им кажется, что это будет слишком сложно. Они отказываются пойти первый раз просто потому, что боятся неизвестного процесса. А некоторые утверждают, что у них «просто нет на это времени».
Выходит, в Беларуси мы просто не видим смысла голосовать, потому что это «ничего не поменяет» — выбора, по сути, нет. А они хотят «жить свою молодежную жизнь» и не вовлекаться во все эти странные и сложные процессы, потому что выбор есть. Это значит, есть из чего выбирать, то есть нужно разобраться в этих разных опциях.
В некоторых странах проблему незаинтересованности молодежи политикой решают и другими способами. Например, в Австралии и Бельгии существует обязательное голосование: если ты не хочешь голосовать, то нужно заплатить штраф, потому что иначе большинство людей вообще могут не пойти голосовать, думая, что «и так все нормально». Из-за этого есть риск, что на выборы придут с перевесом избиратели очень радикальных взглядов, что приведет к перекосу в результате. А в той же Великобритании молодые люди считают, что политики не слышат их потребности: с этим согласны 60% опрошенных от 18 до 25 лет, если верить опросу организации Young Minds 2024 года.
В Беларуси же, как я уже сказала, происходит обратный процесс: даже прорежимные политики и активисты заинтересованы не в качественной работе с молодежью, а в принудительных методах розлива БРСМ. Политизация молодежи сегодня происходит через соцсети — например, тот же TikTok. Именно оттуда молодые люди черпают информацию и новости. Проблема беларусских парней и девушек заключается в том, что сегодня безопасно через соцсети можно узнать что-то только через государственные источники. Но давайте честно: кто будет сам, сознательно и добровольно подписываться на Instagram, например, телеканала «Беларусь 1»?
С другой стороны, подписаться на «экстремистские» медиа и постоянно бояться, что к тебе придут силовики, тоже не выглядит как привлекательный вариант. Поэтому абсолютно объяснимо, что люди подписываются, допустим, на бьюти-блогерок или геймеров — это просто одновременно и безопасно, и интересно. Так что для людей, которые оторваны от нормального развития политических тенденций, от происходящего в мире, от новостей, беларусы и беларуски еще неплохо держатся.
Для меня даже сегодняшние показатели — это надежда. Думаю, что молодежь все-таки легче всего адаптируется к изменениям, поэтому если наполнить Беларусь свободой в сфере политики (и не только), то интерес и уровень вовлеченности в общественную жизнь значительно вырастет. Особенно если наконец появится перспектива перестать быть «поколением Лукашенко» — теми, кто не застал другой жизни в стране, кроме как под его контролем.
Мнение авторки может не совпадать с позицией редакции.
