«Все знают, что происходит». Бывшие члены избиркомов рассказали «Зеркалу», как в Беларуси фальсифицируют выборы

Уже в это воскресение, 25 февраля, в Беларуси состоится Единый день голосования на парламентских и местных выборах. По данным Центризбиркома, досрочное голосование бьет рекорды — за два дня участие в нем приняли почти 15% избирателей. Наблюдателей от ОБСЕ на выборы не позвали, независимых наблюдателей на участках также не будет, поэтому контролировать процесс голосования и фиксировать возможные нарушения практически некому. «Зеркало» поговорило с двумя членами избирательных комиссий, которые работали на прошлых выборах, чтобы узнать, как именно происходят фальсификации итогов голосования.

Имена собеседников изменены в целях безопасности

«В основном бюллетени вбрасывал председатель, но некоторые члены комиссии также проявляли инициативу»

Евгений дважды был членом участковой избирательной комиссии в одном из областных центров Беларуси. В 2019 году он работал на парламентских выборах, а в 2020-м — на президентских. В обоих случаях мужчина собственными глазами видел, как происходит фальсификация результатов голосования. По словам белоруса, способ зависит от уровня выборов и явки избирателей на участки.

— На выборах 2019 года я видел вброс бюллетеней в момент досрочного голосования, — говорит Евгений. — Руководство комиссии очень переживало за явку. За кого проголосуют — им всем было без разницы. Женщина, член комиссии, взяла около 20 бюллетеней и спрятала их себе под попу. Я спросил, зачем она это сделала. Сначала она сказала, что так нужно. Потом я все-таки вывел ее на разговор — призналась, что это необходимо на случай, если будет не хватать явки, то эти бюллетени вбросят. Так и произошло.

Похожую ситуацию на одном из участков в Минске наблюдал и Юрий, который также был членом комиссии в 2019 и 2020 годах. Он говорит, что на парламентских выборах руководство очень переживало за явку. Для того, чтобы в итоговых протоколах цифра проголосовавших была больше, чем в действительности, председатель и его заместитель вбрасывали бюллетени в урны.

— Я это видел, наблюдатели это видели, но все отворачивались и делали вид, будто ничего не произошло, — рассказывает Юрий. — Для этого был выбран момент, когда на участке не было посторонних людей: ни избирателей, ни прессы — только свой круг. В основном бюллетени вбрасывал председатель, но иногда некоторые члены комиссии также проявляли инициативу и делали это. Но количество для вброса определял председатель. Это зависело от того, какая была явка в текущий момент времени.

В пользу какого из кандидатов вбрасывались бюллетени, собеседники «Зеркала» не знают, но предполагают, что галочки в них были проставлены за провластных кандидатов. Юрий говорит, что ни у кого из присутствующих в момент вброса бюллетеней в урну для голосования не возникло вопросов к руководству комиссии.

— Поверьте, абсолютно все члены комиссии знают, что происходит, — вздыхает мужчина. — Когда это случилось впервые, то я, открыв рот, смотрел на происходящее, и у меня был только один вопрос: «Что вы делаете вообще?». Потом мне стали объяснять: «Понимаешь, выборы не пройдут, потому что ты же видишь, что люди не идут». Действительно, всем безразлично. Такое чувство, что всем просто без разницы, кто будет в этом районе депутатом.

«Протоколы на подпись нам подсовывали еще до подсчета голосов»

Оба собеседника «Зеркала» говорят, что на президентских выборах 2020 года фальсификации проходили по другой схеме. Она отличалась от выборов в парламент. И Евгений, и Юрий отмечают, что явка на том голосовании была беспрецедентной, поэтому организовать вброс руководству комиссий было сложно — в таком случае бюллетеней могло не хватить на всех избирателей. Поэтому итоги голосования были искажены на уровне итоговых протоколов комиссий.

— Протоколы на подпись нам подсовывали еще до подсчета голосов, — рассказывает Евгений. — Это также делали в момент, когда на участке не было избирателей. Документов было много, я даже не понимал, под чем именно ставлю подпись. Но уверен, что протокол с итогами голосования мы подписали заранее, его принесли примерно в районе 18−19 часов (участки для голосования заканчивают работу в 20.00. — Прим. ред.).

Однако формально подсчет голосов все-таки происходил, говорит Юрий. И добавляет, что, судя по количеству бюллетеней в стопках разных кандидатов, на его участке уверенно победила Светлана Тихановская.

— При подсчете досрочного голосования количество бюллетеней за Лукашенко и Тихановскую было примерно одинаковое, — вспоминает мужчина. — А вот в основной день голосования разница была в несколько раз. Расскажу, как я это выявил. Из урны все бюллетени выбрасываются в одну кучу, и потом идет подсчет. Каждый член комиссии складывает возле себя стопки бюллетеней по кандидатам. После подсчета голосов я успел собрать все стопки с голосами за Лукашенко и Тихановскую, сложил их рядом, после чего надавил рукой на пачки. Так пришлось сделать потому, что те люди, которые голосовали за Тихановскую, складывали бюллетени гармошкой. Когда мы их разворачивали, они становились «пушистыми», и в итоге ее стопка была объемней. Но даже с грузом на пачке бюллетеней было очевидно, что голосов за Тихановскую отдали где-то в пять раз больше, чем за Лукашенко.

Но визуальное отличие стопок бюллетеней за разных кандидатов не остановило председателя комиссии от фальсификации итогов голосования, говорит Юрий:

— После передачи председателю комиссии информации об итогах подсчета голосов он ушел к себе в кабинет и что-то долго там делал — возможно, заключал сделку с совестью, я не знаю. После председатель вышел из кабинета и неразборчиво объявил всем членам комиссии результат, затем вывесил протокол на стенде и быстро пошел в исполком. Я, подойдя к стенду, увидел цифры и понял (думаю, это поняли и многие другие члены нашей комиссии), что в протоколе председатель поменял местами результаты голосования за Лукашенко и Тихановскую. Я предложил пересчитать, но меня никто из членов комиссии не услышал или не захотел услышать. Только у одной девушки я увидел разочарование в глазах, остальным было как будто все равно. Я просто развернулся и ушел из участка, хотя нужно было дождаться разрешения председателя. После этого меня больше не приглашали в избирательную комиссию — ни на референдуме в 2022 году, ни сейчас.

«За президентские выборы заплатили около 100 рублей»

Аналогичная ситуация была и на избирательном участке в областном центре, где работал Евгений. Он утверждает, что Светлана Тихановская победила там с большим отрывом от Александра Лукашенко.

— Точного количества голосов я не помню, но могу сказать в сантиметрах, которые составляли стопки подсчитанных бюллетеней, — рассказывает мужчина. — Стопка за Тихановскую была примерно 25 сантиметров в высоту, а за Лукашенко — где-то около трех сантиметров. А потом нас просто обманули. Раньше бюллетени за каждого кандидата складывали в отдельную стопку и опечатывали, а тут все собрали в одну кучу. Я спросил председателя, почему так? Он ответил, что мы все подсчитали и зафиксировали. Потом к членам комиссии вышла секретарь, сказала, что она что-то накосячила, ей надо переделать протокол. И попросила каждого из нас поставить подпись в пустом документе. Пришлось это сделать. Там не было ни одной цифры. Все произошло очень быстро, никто из членов комиссии даже не успел возмутиться. В результате на стенд вывесили протокол, согласно которому победил Лукашенко.

Евгений говорит, что стать членом избирательных комиссий он был вынужден, поскольку работал на руководящей должности в государственном предприятии:

— На президентских выборах некоторые мои коллеги пробовали отказаться, но получилось только у одного — по состоянию здоровья. Нам сказали, что мы преданные и проверенные люди, поэтому шанса «соскочить» нет. За каждый день дежурства на избирательном участке мне платили около 50 рублей. В принципе, то же самое, что и на основном месте работы.

Юрию же работа в избиркоме была интересна. Говорит, что хотел сам увидеть, как все происходит.

— За президентские выборы мне заплатили около 100 рублей, — вспоминает мужчина. — Это за все дежурства и работу в основной день голосования. Если бы предложили еще раз, то я бы отказался. Но мне и не предлагают после того, как я ушел с участка.