Отчитываясь перед Алексадром Лукашенко, глава Следственного комитета Дмитрий Гора заявил, что ведомство готово выполнять любые задачи в рамках закона и государственных интересов. Например, практически каждый день возбуждаются уголовные дела в отношении участников послевыборных протестов, много внимания уделяется киберпреступлениям. Работы у ведомства с лета 2020 года действительно прибавилось. К середине этого года только в связи с протестной активностью СК возбудил почти 4,7 тыс. уголовных дел, а преступлений по другим направлениям вряд ли стало меньше. Общаться с Zerkalo.io представители Следственного комитета отказываются — а вопросов к ним копится все больше. Ниже мы собрали 10 из них, которые сотрудники госСМИ не зададут. Если говорить откровенно, мы не ждем, что в СК на них ответят (хотя перед публикацией и отправили им дежурный запрос), однако считаем необходимым зафиксировать их для истории в одном месте.
Заведено дело за «преступление против безопасности человечества» в отношении польских силовиков. А как насчет белорусов?
16 ноября во время попытки штурма границы на погранпереходе «Брузги» случился конфликт между мигрантами и силовыми структурами Польши. Мигранты с белорусской стороны бросали в сторону поляков камни и другие предметы, в ответ на это польские силовики применили слезоточивый газ и водометы. На белорусской стороне за медицинской помощью обратились пять человек, на польской пострадали 12, сообщили ведомства двух стран.
Следственному комитету Беларуси потребовалось менее суток, чтобы квалифицировать действия польских силовиков во время этого инцидента как «преступление против безопасности человечества» и возбудить в связи с этим уголовное дело по статье 128 Уголовного кодекса.
Не провести параллели с событиями в белорусских городах в 2020 году практически невозможно. Прошлогодние избиения силовиками людей на улицах, жестокость в местах содержания правонарушителей, неоднозначные судебные процессы по отношению к участникам протестов и попавшимся под руку случайным прохожим могут показаться очень похожими на действия, описанные в этой уголовной статье. К тому же белорусы, пострадавшие от рук правоохранителей, массово обращались в Следственный комитет. Но через 15 месяцев после событий августа 2020 года подобного уголовного дела (как и любого другого по фактам применения силы правоохранительными органами) нет.
Безусловно, люди, оказавшиеся заложниками ситуации на белорусско-польской границе, вызывают сочувствие и нуждаются в помощи. Старания Следственного комитета защитить всех находящихся на территории страны от потенциально неправомерных действий, во-первых, похвальны, во-вторых, это обязанность ведомства. Но почему СК с таким же усердием не печется о гражданах своей страны? Белорусы, заявившие о жестоком обращении со стороны силовых органов в прошлом году, менее достойны справедливого разбирательства, или ведомство считает допустимым жестокое обращение с людьми, на чьи налоги существует?
Не странно ли, что из пяти тысяч заявлений пострадавших от рук белорусских силовиков ни одно не подтвердилось?
В августе этого года заместитель председателя Следственного комитета Анатолий Васильев заявил, что в ведомство поступило около 5 тыс. заявлений от людей, пострадавших от рук милиции, из них 3,6 тыс. — в Минске.
Представитель ведомства сообщил, что больше 50 человек, которые заявляли о действиях милиции, проходят подозреваемыми или обвиняемыми по уголовным делам. Из тех, кто был в ИВС и ЦИП, с заявлениями обращались 680 человек.
Васильев уверен, что тысячи поданных в ведомство заявлений — это «часть активного информационного противодействия, направленного на дискредитацию правоохранителей, их деморализацию и разобщение».
В то же время в СК настаивают, что сила и спецсредства в прошлом году применялись в рамках закона «Об органах внутренних дел» и иных нормативных правовых актов. «Распространенные теперь уже экстремистскими телеграм-каналами заявления о якобы превышениях служебных полномочий, пытках, сексуальных издевательствах подтверждения не нашли», — заявлял представитель ведомства. А фото и видеосвидетельства избитых людей Васильев назвал «срежиссированными постановками для заграничной публики и иностранной прессы».
В связи с этим есть ряд вопросов. Если милиция действовала по закону, то в каком конкретно нормативно-правовом акте разрешено применение силы к людям, которые не представляют угрозы?
Было ли заведено хоть одно уголовное дело за применение силы милицией? Если нет, то не странно ли, что из пяти тысяч заявлений о насилии ни по одному факту СК не нашел подтверждений?
Почему по обращениям о насилии со стороны сотрудников органов внутренних дел назначались проверки, а не возбуждались уголовные дела? При этом уголовные дела заводились даже по фактам повреждения форменного обмундирования представителей силовых ведомств, которые присутствовали во время прошлогодних акций протеста.
Почему фотографии и видео, где силовики применяют силу к белорусам, признаются постановками, а кадры с действиями участников протестов ложатся в основу уголовных дел?
Для чего СК тратит ресурсы и время на нераскрываемые уголовные дела?
Уголовное дело по статье 128 УК (преступление против безопасности человечества) было возбуждено в отношении польских силовиков. Даже если по этому делу кому-то захотят предъявить обвинение, непонятно, как белорусская сторона собирается привлечь поляков к ответу. Очевидно, что Варшава не будет не только выдавать Беларуси своих граждан, но и содействовать в расследовании, особенно учитывая обстановку на границе двух стран, в которой винит белорусские власти.
В сентябре СК возбудил два уголовных дела по части 3 статьи 159 УК (заведомое оставление в опасности). Одного из пострадавших, Али Салаха Аддана, по данным следствия, обнаружили без сознания в пределах полосы белорусско-польской границы в тяжелом состоянии с признаками переохлаждения и обезвоживания. Позже молодой человек рассказал, что на границе поляки били его дубинками и применили электрошокер. За историей его восстановления в больнице активно следило белорусское телевидение. Однако позже стало известно, что мужчину подлечили, а потом на него составили протокол за нахождение в пограничной зоне без пропуска и депортировали в Ирак. Дал ли пострадавший достаточно показаний для продолжения уголовного дела, неизвестно. Но выступить на суде (до которого, впрочем, вряд ли дойдет) он не сможет из-за пятилетнего запрета на въезд в Беларусь.
На подобные уголовные дела тратятся силы и время следователей, а также бюджетные деньги. Но результата они не принесут. Для чего СК тратит ресурсы на дела, которые невозможно раскрыть и довести до суда?
Следственный комитет, как и МВД, не видит нарушений белорусского законодательства на границе?
Министр внутренних дел Иван Кубраков утверждает, что нарушений законодательства со стороны мигрантов на белорусско-польской границе зафиксировано не было. При этом сами мигранты выкладывают в Интернет видео, на которых есть признаки несоблюдения белорусских законов. Начиная от нарушения пограничного режима, попыток незаконного пересечения границы и заканчивая занятием погранперехода «Брузги», которое, по словам юриста, можно трактовать как захват зданий.
После увиденных кадров противостояния между мигрантами и польскими силовыми структурами на погранпереходе, на которых люди разбирают тротуарную плитку и ломают ее на куски, вспоминаются уголовные дела за надпись «Не забудем» на тротуаре в Минске (одна история и вторая), по которым два человека отправились в колонию на два года, два получили «химию» и еще один — «домашнюю химию». Возвращаясь к истории Али Салаха Аддана, на которого составили протокол за нахождение в пограничной зоне без пропуска и депортировали из страны, можно сделать логичный вывод, что и остальные люди, находящиеся на границе, скорее всего, не получали на это разрешение.
Лишенный в Беларуси лицензии адвокат Михаил Кирилюк насчитал возможные нарушения законов на границе по более чем десяти административным и уголовным статьям.
А Следственный комитет на многочисленных фото и видео с границы видит признаки нарушения законодательства?
Нет ли оснований для проверки действий белорусских ведомств на границе?
Если работающие на месте ведомства не видят никаких нарушений, нет ли оснований у СК проверить их действия? Например, почему Госпогранкомитет не предпринимает действий по охране государственной границы и предотвращению доступа тысяч человек в пограничную зону и допускает причинение ущерба инфраструктуре пограничных служб? А также проверить, действительно ли сотрудники правоохранительных органов выполняют свою обязанность по охране правопорядка и пресечении нарушения законодательства?
Изучает ли ведомство законность нахождения тысяч иностранцев в пограничной зоне? Например, по правилам посещения ее иностранными гражданами, у них должен быть действительный паспорт или другой документ, предназначенный для выезда за границу, пропуск, выданный органами пограничной службы. Выдаются такие пропуска не более чем на пять дней.
Кроме того, в пограничной зоне запрещены фото- и видеосъемка пограничных нарядов, пограничных знаков, объектов инфраструктуры приграничной территории. Не разрешено уничтожать инфраструктуру приграничной территории и объектов органов пограничной службы.
Что с уголовным делом против Эдуарда Бабарико?
Эдуарда Бабарико, сына претендента на пост президента Беларуси Виктора Бабарико, задержали 18 июня 2020 года вместе с отцом. Позже ему предъявили обвинение по части 2 статьи 243 Уголовного кодекса (уклонение от уплаты сумм налогов и сборов, повлекшее ущерб в особо крупном размере). Вот уже 17 месяцев он находится в СИЗО КГБ. Тогда как его отец, в деле которого было 122 тома, уже осужден и начал отбывать наказание в колонии в Новополоцке.
Согласно статье 127 УК, срок содержания под стражей может продлеваться до 18 месяцев. В случае Бабарико-младшего этот период истекает чуть более чем через месяц. При этом до сих пор не заявлялось о том, что его дело передано в прокуратуру и суд.
Что с уголовным делом молодого человека, руководившего краудфандинговыми платформами Ulej и MolaMola, который вот уже почти полтора года находится под стражей, а движения по его делу не видно?
Что с «делом TUT.BY»?
Вот уже полгода находятся под стражей 11 фигурантов «дела TUT.BY». По информации КГК, в отношении должностных лиц компании было возбуждено уголовное дело об уклонении от уплаты налогов в особо крупном размере (часть 2 статьи 243 УК). С тех пор ведомство не сообщало ни о каком движении по нему. А в начале октября стало известно о возбуждении дела по части 3 статьи 130 (разжигание расовой, национальной, религиозной либо иной социальной вражды или розни, совершенное группой лиц). Кто проходит по второй статье, ведомства держат в тайне. Адвокаты задержанных, если им что-то известно, также не могут ничего рассказать — они находятся под подпиской о неразглашении.
Что известно о деле наших бывших коллег к этому моменту? Какие им предъявлены обвинения?
Проводит ли СК проверку ведомств, допустивших появление в стране «экстремистских» ресурсов и формирований?
1 ноября информационное агентство БелаПАН признали экстремистским формированием. Материалы еще не менее четырех крупных информационных ресурсов признаны экстремистскими. Между тем, БелаПАН и TUT.BY ранее были зарегистрированы в качестве СМИ, они, как и другая пресса, попавшая в запретные списки, много лет работали в стране на законных основаниях.
Получается, что Министерство информации допустило существование в стране на протяжении многих лет потенциально экстремистских ресурсов? Идет ли проверка по этому факту и привлечен ли к ответственности кто-либо из ведомства, допустившего это?
Проводит ли ведомство проверку по признакам разжигания вражды в материалах государственных СМИ?
СК возбудил дело по части 3 статьи 130 (разжигание расовой, национальной, религиозной либо иной социальной вражды или розни, совершенное группой лиц) в отношении должностных лиц и работников «ТУТ БАЙ МЕДИА» и других людей. Множество телеграм-каналов и изданий Беларуси признаны экстремистскими. При этом риторика журналистов государственных СМИ порой вряд ли укладывается не только в нормы морали, но и допустимой лексики.
Обращал ли СК внимание на попытки витебского правозащитника начать проверку по факту признания информационной продукции сотрудника СТВ Григория Азаренка экстремистской? Если да, то к чему пришли следователи?
Не видит ли ведомство в призывах «расправляться самым жестоким образом», озвученных в эфире национального канала, признаки разжигания вражды? И не видит ли нарушений законодательства в призывах журналиста отправить белорусскую спортсменку в лагерь беженцев к «двумстам крепким мужикам с Ближнего Востока»?
Почему СК не заметило подготовку к «преступлениям», связанным с экстремизмом и массовыми беспорядками до выборов 2020 года?
Одной из основных задач Следственного комитета является «выявление нарушений закона, причин и условий, способствующих совершению преступлений, принятие мер по их устранению».
С августа 2020 года по конец июля 2021-го орган возбудил почти 4,7 тыс. уголовных дел, связанных с протестной активностью. Как утверждал недавно глава СК Дмитрий Гора, пока рано говорить, о приближении к финишу в работе по этому направлению. Но даже в картине мира, где события после выборов были кем-то организованы и спланированы, это потребовало бы многих месяцев подготовки.
В этом случае почему до лета прошлого года ведомство не выявило никаких фактов, подтверждающих это?