Артемий Троицкий — российский музыкальный критик и журналист, один из популяризаторов рока. В свое время он организовывал концерты группы «Кино» и множество музыкальных фестивалей. В 2014 году раскритиковал российские власти за аннексию Крыма, осенью того же года переехал жить в Эстонию. Мы поговорили с Троицким про войну, «Перемен» Цоя, белорусскую музыку и протесты 2020-го.
«В основном они все-таки воры, а не кровопийцы»
— В 2015-м вы сказали: «Россия — это страна тупиковая, бесперспективная, уродливая, непригодная для жизни… Все интересное будет происходить за ее пределами… А в России будут качать нефть и славить Путина — точка!» Какой вы видите ее сегодня?
— Я не помню этих высказываний, но отрекаться от них не стану. Насколько этот прогноз был пессимистичным, настолько он оказался реалистичным. Хотя реальность превзошла все худшие ожидания. Но в 2015-м моя фантазия не дошла до того, что Россия нападет на сопредельное государство и начнет вести кровавую войну.
Сегодня я вижу Россию в полном тупике, разорении и упадке. Это наблюдается не только внутри, но и по ее восприятию извне. Страна стала изгоем. Этот обидный статус особенно неприятен, потому что Россия его, к сожалению, заслужила. Не надо было так по-свински вести себя в отношении своих соседей и исполнять все капризы Путина. В результате страна оказалась у разбитого корыта, и трещины этого корыта будут только углубляться.
Единственные мои оптимистические ожидания связаны с тем, что скоро Путина не станет. Каким образом? Я не знаю. Но думаю, что в власть в России сменится в ближайшее время. И что будет дальше — это интересно. Мне кажется, что самый реалистичный сценарий — это когда будет сохранен путинский режим, но уже без Путина и без каких-то особо одиозных характеристик его правления. Я думаю, что преемники сразу прекратят войну с Украиной, уберутся восвояси и постараются каким-то образом договориться с Западом об отмене санкций и каком-то восстановлении отношений. Иначе Россия превратится в Северную Корею. Этого большая часть правящей элиты не хочет. В основном это все-таки воры, а не кровопийцы.
— Что делать музыкантам в такой ситуации?
— Все зависит от индивидуальных черт каждого конкретного исполнителя. Нет универсального рецепта. Практически все значимые музыканты уехали, за редким исключением — например, Юрий Шевчук с ДДТ. Люди покинули страну по понятным причинам. Во-первых, не хочется жить в фашистском государстве, а во-вторых — тяжело в профессиональном отношении, потому что цензура и черные списки. В стране сейчас заниматься полноценной музыкальной деятельностью не дают. Если это только не какие-то продажные шкуры, которые вылизывают ж**у президенту, как выразился Шевчук.
За границей у всех известных мне музыкантов, а это более или менее уже состоявшиеся, статусные люди, все в полном порядке. Их профессиональная деятельность идет очень хорошо: они выступают, записываются, издают новые синглы и клипы. Это связано с тем, что вместе с артистами уехала и значительная часть их аудитории. Например, «Ногу свело!» Теперь можно спокойно организовывать туры не по маршруту Москва — Екатеринбург — Омск — Новосибирск, а Нью-Йорк — Сан-Франциско — Лос-Анджелес — Чикаго или Прага — Берлин — Варшава — Вильнюс. Я считаю, что второй и третий маршруты не хуже первого.
Что касается музыкантов внутри страны, тут есть разные сценарии. Один — позорный. Я уже не говорю о всяких привычных попсовиках типа Баскова, Долиной или Киркорова, но сюда относятся так называемые рокеры, которые участвуют в государственных мероприятиях. Но таких артистов я не могу сказать что много. Большинство пытаются пройти между струйками и, в общем-то, молчат в надежде на то, что
не скомпрометируют себя лобзанием с властью, но при этом их не внесут в черные списки. Думаю, что этим музыкантам будет довольно сложно, потому что рано или поздно ото всех мало-мальски известных и публичных людей власти потребуют, чтобы они или поддерживали нынешний режим песнями и плясками, или убирались. Отсидеться где-то в тихом темном уголке мало у кого получится. Что делать музыкантам с профессиональной точки зрения? Надо играть, сочинять и записывать музыку. Если получится — то снимать и выкладывать клипы в сеть, слава Богу, возможности еще есть, интернет в России пока не отключили.
— А петь о чем?
— Это их дело. Я не отношусь к числу тех, кто считает, что нужно обязательно петь на злобу дня. Если их волнует политическая или военная повестка, то прекрасно, если нет или по каким-то причинам не хочется — пусть они поют то, что получается.
— Какая главная антивоенная песня для вас сейчас?
— У меня есть несколько кандидатов. Есть большое количество украинских песен, начиная с Андрея Хлывнюка и группы Pink Floyd. Все музыкальные стили в Украине сейчас повернуты в эту сторону. Много юмористических песен, я считаю, что юмор — хорошее подспорье в народно-освободительной борьбе.
Если говорить о русских, то чемпион по антивоенным песням — группа «Ногу свело!», Макс Покровский. Я не могу из них какую-то одну выделить, но с точки зрения мелодичности самая сильная композиция — «Украина». Еще есть некоторое количество сильнейших песен на новом альбоме Влади из «Касты». Мне больше всего нравится «Как это бл**ь возможно». У Noize Mc есть две-три отличные песни. Одна смешная, называется «Лебединое озеро», другая про жизнь за границей — «Страна дождей», посвященная Вильнюсу. Есть хорошие композиции, но, на мой взгляд, песни, которая могла бы стать гимном антивоенного движения, как в свое время песня Леннона «Give Peace a Chance» или «Blowin' in the Wind» Боба Дилана, пока не придумано.
— Вы один из тех, кто в свое время организовал концерты «Кино». О чем бы сейчас пел Цой?
— Я не люблю такого рода вопросы, потому что, понятное дело, они не вполне корректны. Я могу сказать абсолютно точно, на 100%, что он бы не вписался во всю эту пропагандистскую провоенную историю. Я Цоя прекрасно знал, он был убежденным пацифистом, ему стоило больших усилий откосить от военной службы, которую он ненавидел и презирал. Я думаю, спроси у Цоя в 89-м году, что бы он пел в такой ситуации, он бы тоже затруднился с ответом.
— Кто вас удивил своей позицией после войны?
— Для меня весь расклад стал абсолютно ясен уже после 2014 года, тогда все эти окопы и баррикады были очерчены. Я всегда знал, что Гарик Сукачев — парень абсолютно внушаемый, бесхарактерный и склонный к компромиссам. А все музыканты, которые мне нравятся, — никто из них не преподнес мне неприятного сюрприза. То есть Макаревич, Гребенщиков, тот же Noize MC, Вася Обломов, Лиза Монеточка, Земфира и еще куча народа — они все оказались на одной поляне со мной, для меня это очень радостно. Были такие мимолетно приятные сюрпризы, например, Валерий Меладзе или Максим Галкин.
— А Пугачева?
— Нет. Аллу я знаю очень давно, мы с ней дружим уже 40 лет. Я всегда знал ее как женщину умную, смелую и довольно решительную. Ее оценка военной авантюры не была для меня сюрпризом. И, естественно, зная то, как Алла увлечена своей жизнью с Максимом и их детьми, я был абсолютно уверен, что она станет на защиту своей семьи. Это, собственно, и произошло. Как известно, она особо и не рвалась в бой до того момента, пока российские власти не стали наезжать на Максима Галкина. Как только они это сделали, объявив его иноагентом, то уже Алла Борисовна сдержаться не смогла. И правильно сделала.
«Я искренне верил, что в 2020 году Лукашенко сметут»
— Давайте поговорим про Беларусь. У вашей жены Веры белорусское гражданство, в 2015 году вы рассказывали, как отговаривали ее менять наш паспорт на российский.
— Я думаю, что и российское, и белорусское гражданство сейчас — это не очень хорошие новости, скажем так. Беларусь проявила себя в виде единственного союзника Путина в этой преступной войне. Что, конечно, очень плохо для страны и ее граждан. И это грустная история, потому что, в общем-то, счастье было так близко и так возможно. Я искренне верил, что в 2020 году Лукашенко сметут и белорусская революция победит. Было видно, что это действительно мощное массовое движение. Но, к сожалению, до конца не пошли, не дожали ситуацию. Это страшно обидно, Беларусь теперь расхлебывает последствия всего этого. Слава Богу, что белорусская армия еще не участвует в этом кровопролитии, но то, что режим Лукашенко поддерживает эту войну и ведет себя таким прихлебательским трусливым образом, — это, конечно, позорно и противно.
— В начале 2021 года вы сказали, что пострижетесь налысо, если Александр Лукашенко до конца года останется у власти. Постриглись?
— Нет (смеется). Но я был уверен, что Лукашенко скинут. Я собирался стричься, но меня стали отговаривать, и был такой аргумент: «Если вы пострижетесь налысо, то это будет означать, что вы признали победу Лукашенко». А мне категорически не хотелось это делать, поэтому я подумал: «Не-не, нифига». Может быть, когда его скинут окончательно, тогда я постригусь налысо.
— Что в 2020 году, по вашему мнению, пошло не так?
— Мне не очень удобно говорить на эту тему. Я много общался про это кулуарно, в том числе с белорусскими активистами, но публично делать этого не хотелось бы. Я считаю, что ребята в Минске и других белорусских городах проявили излишнюю вежливость и деликатность там, где надо было действовать силой. Революция мирным путем не всегда работает. Иногда тираны упираются и применяют насилие. Я считаю, что подставлять вторую щеку — это не самый эффективный способ завершения революции.
— А вам ответят, что, если бы люди ответили силой на силу, то Лукашенко позвал бы Путина и его войска.
— Тут ситуация сложная и можно много спорить на эту тему. Есть масса аргументов против того, что я сказал. Я бы не хотел в этот спор углубляться.
— Хорошо. Давайте немного о другом. Тогда «Перемен» Цоя стала одним из гимнов протеста. Можете объяснить, о чем она?
— Я был на премьере этой песни во время IV фестиваля Ленинградского рок-клуба в 1986 году. Я думаю, она не до конца понята. В общем-то, припев «Мы ждем перемен» — это не очень активная формулировка. Если взять песню целиком, то я бы не сказал, что она революционная. Революционное там только название — «Хочу перемен». Это слово и воздействует так магически. А сама песня полна вопросов и сомнений. Скажу, что Цой и «Кино» не воспринимали ее как какой-то революционный гимн. Внутри группы ее называли «Пельмень». Но песне повезло, что у нее оказалась такая судьба. Я знаю, что в Минске посадили волынщиков за то, что они инструментально исполнили мелодию «Перемен» на митинге. Редко какая песня в мировой истории удостоилась такой чести.
Михалок, Корж, Naka и другие
— Вы дружите с Сергеем Михалком. Для чего он возобновил проект «Ляпис Трубецкой»?
— Тут как раз догадаться нетрудно. Думаю, это произошло потому, что «Ляпис Трубецкой» из всех проектов Михалка самый известный и притягательный для публики. Сейчас время такое, что надо работать и окучивать народные массы. И для этого нужно использовать самое сильнодействующее средство, в данном случае это бренд «Ляпис Трубецкой».
— Кого из белорусов вы еще слушаете?
— Довольно многих. В 2020 году у меня даже вышло несколько радиопередач
о белорусской музыке и сопротивлении. Там были Лявон Вольский, Nizkiz, Naka, Молчат дома. В музыкальном отношении мне больше всего нравится «Длина волны». Из последнего я послушал совместный альбом Светы Бень и Гали Чикис. Так что вашу музыку я слушаю.
— А Корж?
— Честно говоря, это не совсем моя часть музыкального спектра. Естественно, я знаю про него и, наверное, даже слышал пару тройку песен, но альбомов не слушал.
Эстония сейчас, НАТО и могилы
— Вы живете в Эстонии с 2014 года. Местные боятся России?
— В 2014—2015 годах такие настроения были. С одной стороны, тревога у коренных эстонцев, а с другой — злорадное ожидание у местных русских ватников. Но сейчас такого нет, особо буйных просто депортировали из страны. Я думаю, что и у самих эстонцев сейчас страха нет. Российская армия доказала свою крайне низкую боеспособность в Украине. Если бы они взяли Киев за три дня, настроения были бы совсем иные. А так все видят: вторая армия мира оказалась сборищем уголовников и каких-то малопрофессиональных вояк. К тому же Эстония и другие балтийские страны — это члены не только Евросоюза, но и НАТО. Я абсолютно уверен, что Россия сюда не полезет, потому что силенок нет и дух не тот. Здесь стоит бояться беженцев из России — если там экономическая ситуация будет ухудшаться, то тысячи голодных людей пойдут с Востока на Запад в поисках пропитания.
— В 2015-м вы сказали: «Нам прогнозируют сохранение нынешней ситуации как минимум на 3−5 лет. И в таком случае предвижу, что в ближайшие пять лет в Россию точно не вернусь». Сейчас 2023 год, вам 67 лет, вы надеетесь вернуться?
— Да. Россия — это страна, которую я люблю, а государство ненавижу, как поется в известной песне. Но страна прекрасная, меня с ней очень многое связывает: язык, культура, личные связи, воспоминания, могилы папы, мамы, бабушек и дедушек. Для меня это очень важно. Я очень надеюсь, что придет день, когда я смогу за их могилами поухаживать и вдохнуть родной воздух.
— Последний вопрос. Мы задаем его всем. Когда и как закончится война?
— Я думаю, война закончится до конца 2023-го года, скорее всего. А активные военные действия — где-то в районе августа или сентября, естественно, победу одержит Украина. Что будет с Россией? Я не знаю. Возможно, страна замкнется в своей скорлупе и будет обижена на весь мир. Если в светлое будущее Украины я свято верю, то Россия, боюсь, еще долго будет пребывать в каком-то упадке. А что касается Беларуси, то поражение России будет автоматически означать падение режима Лукашенко, так что в ваше будущее я смотрю с несомненным оптимизмом.
Читайте также
